Запойное чтиво

евгений борзенков :: Маша и Дилдос

2012-02-05 21:50:35

Шла Маша по шаше и шошала… што? Правильно, ну конечно же, хуй. Это был не настоящий хуй, а так, сосательный хуй-карамелька, китайский, из тех, что дают в супермаркетах вместо сдачи, когда мелочи нет. Маша была счастлива. Она парила. Присмактывая вкусный хуй, она одновременно тихо мурлыкала себе под нос «Реквием» Моцарта в аранжировке группы «Ленинград». Был солнечный день, люди шли навстречу, были необычайно приветливы и, тыкая в неё кирпичами глаз, совсем не обращали внимания на то, что Маша не касается ногами земли. А она чувствовала внутри себя непривычное тепло, так хорошо ей уже давно не было. Откуда ей знать, что предусмотрительные китайцы специально для Маш вымачивали хуи в синтетическом канабиноиде JWH-018, для того, чтобы у них никогда не возникало вопросов по поводу сдачи. Ей было не совсем удобно парить и когда она увидела себя в отражении витрин, то удивилась – она плыла над землёй враскоряк, согнув ноги колесом и переваливаясь как утка. Тут она хлопнула себя по лбу: "ну какая же я дура!" - ведь сегодня утром она уже ходила в супермаркет, мелочи как всегда не было и ей дали целых два. Маша счастливо захохотала и побежала вприпрыжку, делая па в стороны и прихлопывая подошвами башмаков друг о друга. И тут она услышала испуганный крик: «ты, дура, блядь, мы же повыпадаем!». Она остановилась и смущенно поправила под платьем оба хуя, о которых только сейчас вспомнила. Как она могла забыть! Третий, тот что во рту, многозначительно молчал, но тоже был недоволен поведением Маши и поэтому грубо впёрся ей в самые миндалины, отчего Маша поперхнулась и на мгновение прекратила петь. Над головой летали чёрные птицы, громко стуча замороженными досками своих крыльев и каркая прямо в неё свои непристойности и оскорбления. Маша вытащила изо рта и легонько свистнула в хуй. От неожиданности тот встрепенулся и заговорил:
- Послушайте, коллеги, вам не кажется странным поведение этой молодой особы?
- Нет, а что?
- Ну как же, ведь она не уделят внимание должным образом никому из нас в отдельности. Даже мне, а ведь я главный. Кстати, разрешите представится, Логос.
- Так а я шо тода, Анус? Ха-га-га! – глухо пробухтел один из двух хуев снизу.
- А на каком основании, позвольте полюбопытствовать, вы главный? – тонко пропищал другой хуй.
- Да дело не в этом, господа, - примирительно ответил Логос, - просто Маша, со свойственным молодости максимализмом, пытается совместить и получить от жизни всё и сразу, а это неправильно…
И все три хуя, перебивая друг друга, принялись громко и шумно спорить о природе вещей, разнице между удовольствием и удовлетворением и вообще, кто из них тут самый главный. Маша отстранённо слушала их дискуссию и к ней возвращалась память. Она вспомнила, как перед походом в магазин приготовила себе яичницу-глазунью из своих глаз, которые аккуратно достала десертной ложечкой и разбила о край сковородки. Яичница оказалась вкусной, только на зубах неприятно хрустели голубые льдинки зрачков. Вместо глаз Маша вставила себе большие мужские яйца, которые висели у неё вместо ушей в волосатых мошонках. Яйца оказались великоваты и выступали чуть вперёд, веки вначале не смыкались плотно, но со временем она приморгалась и теперь яйца только слегка слезились и на ветру появлялась небольшая резь.

Какой удивительный мир, думала Маша по дороге домой…

Как-то незаметно и мирно умолкли все три хуя. Они рассосались. Но...

Уже открывая дверь в дом, Маша ощутила в себе перемену. Это необычно.Она стала другой. И точно: войдя, она подбежала к зеркалу – оттуда на неё пялился здоровенный, красно-сизый, с толстыми фиолетовыми венами, с огромным наглым лбом и синим ртом вдоль чудовищной головы…

Правильно, дети, это был он.