bezbazarov :: Кулёмин-22

2010-09-27 11:44:03

День был хмурый, не то чтобы дождливый, а как бы его просто кто-то обидел, но до слёз не довёл.
Гоша неспешно завтракал "Раптором" , откусывая чинно и аккуратно, Кулёмин поедал бутерброд с килькой, запивая его вчерашним кефиром.
Предстоял трудный процесс поиска сюжета и друзья готовились к энергозатратам.
-- Кулёмин, тебе нужна глюкоза, мозг человека зависит от глюкозы!
-- Мозг человека зависит от наличия мозга, - мрачно сказал Кулёмин, - пока что ни одна мысль это наличие не посетила, да ещё ты тут со своими шуточками...
-- Прости, друг, - ехидно сказал Гоша, пряча остатки "Раптора" под монитор, на ланч.
-- Прости...прости... Прости! Тема прощения глубока, широка и вездесуща! Вот!
Ну, тебя прощать - только баловать, а вот тема женского прощения - это даааааа...Это богато. Ладно, и ты прощён за наводку. Итак.
Женщина прощает...или нет, лучше - чего никогда не простит женщина?
-- Измены? - робко поинтересовался Гоша, уже боясь творящего Кулёмина, в творческом засосе тот мог и тапочком....
-- Измены? Да хоть сто раз! Ещё и сильнее любить будет, если, конечно, вернёшься вовремя, не передержишь, никаких там недельку-вторую. Застукали - сразу домой и в ноги - бес попутал, мол, а люблю только тебя и наших чау-чау.... Неееет.... Женщина никогда не простит невнимания! Игнорирования! Вот этого - ни за что, хоть ты алмазы потом ей в карманы суй - не простит.
-- Были прецеденты? - Гоша осмелел, но сидел всё-таки вне досягаемости тапочка.
-- О-о-о-о-.... были. И тут мне вспоминается один очень ярко эту всю поебень характеризующий... или иллюстрирующий? не суть... вобщем, дело было в Одессе, в Эпоху Великого Чёса, середина 90-тых, они же лихие, они же бурные, а для нас - песдец денежные и полностью распездяйские.....
... В те годы Кулёмин, отрастивший бороду и хвост до лопаток, в кожаной жилетке и с вечно замасленным от мотания проводов пузом обеспечивал звучание бесчисленным, как гниды на бомже, группкам, группам и ансамблям, стригущим бабки с изголодавшегося по свободному, раскрепощённому року населению.
Гостиница была старая, вроде Ливадия, но Кулёмин так потом и не вспомнил. Заселилось сразу три команды, приехавшие на минифестиваль, названия которого тоже никто не знал. Первым делом музыканты с визгом скупили в буфете все двухсотграммовые бутылочки с "Приморским портвейном", замешкавшемуся с проводами Кулёмину достались последние тридцать, да и то несколько пришлось снимать с витрины.
Доперев добычу в номер, Кулёмин благоразумно рассовал бутыльки по щелям, зная утренние повадки артистов - найдут, но хоть не всё сразу.
А надо сказать, что веселье начиналось ещё на вокзалах и в аэропортах, так что прибывали культуртрегеры уже настолько подшофе, что часто на сцену под одним именем выходили сводные коллективы, из тех, кого ноги к тому времени держали, бывало, что и вместо солистки из-за кулис на сцену выпихивали какую-нибудь костюмершу, которая старательно имитировала полтора часа ужимки примы, потому как сама прима была просто в лохмотья и удерживалась в пределах номера, во избежание.
Ну, как бы то ни было - в первый день отработали стадион и как всегда на служебном выходе мастеров гитары и микрофона встречали поклонницы. Тут надо было не оплошать и успеть выдернуть из стайки посимпатичнее и с наиболее горящими глазами - те были посговорчивее.
Быстренько расхватали девиц, запихнули в автобус и стали выяснять имена. Маленькому щуплому конферансье Гамлету досталась дородная, пышная блондинка и конечно Зоя. Кулёмин довольствовался шустрой брюнеткой, которая назвалась Сарой, но уже поддатый Кулёмин упорно именовал ей Силечкой, против чего угощённая портвейном девушка не возражала.
Тогда не было ресепшенов, а были администраторы и дежурные на этажах. Им было совершенно пофигу, кого приволокут эти бандиты с гитарами, лишь бы не выкидывали телевизоры в окна и не сносили двери в ресторане...
Поэтому быстро и споро накрыли поляну в самом большом пятикоечном номере, куда обычно селили технарей - и начали долго и много пить за встречу, музыку, знакомство, город, страну, Блэкмора, Джимми Хендрикса и Софию Ротару.
Спев всё, что вспомнилось без фонограммы, поплясав на столах и рассказав десяток дежурных анекдотов, усталые и ещё не слишком довольные артисты стали растаскивать поклонниц по номерам с присказкой : " а вот что я тебе там покажу - обалдееешь".
Портвейн, в отличие от водки, не тяжелит, а веселит, причём настолько, что Гамлет со своей Зоей оказался в номере Кулёмина, но тут как-то сразу же про Зою забыл и приклеился к Кулёминской даме.
Кулёмин был против, Сара - или Силечка - растеряна, Зоя обижена, опять потёк портвейн.
Кулёмин пытался разрядить обстановку, напоив Гамлета до бесчувствия и выставив куда-нибудь (бить было жалко, да и работать тому завтра).
Наконец Гамлет уснул в кресле, Зоя плюнула на этот разврат и ушла, громко хлопнув посыпавшей облупленной краской дверью, а Кулёмин с Силечкой полезли под одеяло.
Интим продолжился ровно пять минут, потому что очнувшийся вдруг Гамлет, не открывая глаз, споро разделся и юркнул в постель, столкнув Кулёмина на холодный линолеум.
С криком :
-- Зоя, такого ты ещё не видела! - Гамлет копошился в одеяле, но не то что предмета показа - самого себя, похоже, не обнаруживал.
Терпение Кулёмина лопнуло, у голого Гамлета не было шиворота, поэтому Кулёмин просто схватил охальника за лодыжку и выкинул за дверь.
Испуганная Силечка сидела нагая и глазастая.
-- Всё-всё, ложимся, - наивно пообещал Кулёмин.
Треснул косяк и в номер влетел Гамлет, держа в каждой руке по бутыльку с портвейном:
-- Ребята, по чуть-чуть, а потом трахацца!
-- ...твою мать..., - уставший Кулёмин отобрал у гостя бутылки и повернулся, чтобы поставить их на тумбочку. Это было ошибкой. Воспользовавшись заминкой, Гамлет шустро скакнул на кровать и подмял онемевшую Силечку, изображая бёдрами что-то волнообразное. Барышня заорала, как умеют орать только в Одессе.
Кончилась милая испуганная нимфа, включилась чувиха с Привоза:
-- ...... ......... .... ... туда же, глупездень мокрожопый!!! - вычленил из тирады Силички испуганный Кулёмин.
Теперь уже явно Сара гордо встала с койки, не спеша оделась, и, не оглядываясь, вышла из номера.
"Мудачьё" - донеслось из коридора.
Кулёмин присел на краешек кресла :
-- Ты чё творишь, огрызок?
Протрезвевший от монолога одесситки мастер художественного слова понуро сидел на тумбочке, куда его снесло несколькими особенно жёсткими эпитетами Сары.
-- Чё это я правда... так мужчины не поступают, ведь правда. Кулёмин?
Это плохо?
-- Это хуже - это хуёво. И меня подломил, и девчонку обидел.
Кулёмин выволок из-за портьеры чекушку портвейна и залпом выпил.
-- Ещё есть? - жалобно спросил Гамлет.
Кулёмин из-за второй портьеры достал ещё один фуфырик и метнул Гамлету. Булькнуло и втекло.
Мгновенно атмосфера в номере изменилась.
-- Мы должны извиниться!- решительно сказал Гамлет и свалился с тумбочки.
-- Ты нахамил - ты и извиняйся!
-- Но номер твой и ты не отстоял даму! - пытался подняться на ноги Гамлет.
-- Резонно... - портвейн протёк и в Кулёмина и родил там странные логические связи.
-- Догоняем, извиняемся, дарим цветы! - определил порядок действий вставший, но шаткий Гамлет.
-- А ты что, вот так пойдёшь каяться?
...По коридорам гостиницы шагал Кулёмин в плавках, казаках на подкованных каблуках и в стетсоне, неся в руке пузырёк портвейна. За ним босиком семени Галет в кожаной жилетке Кулёмина, которая ему была по колено, но всё время язвительно распахивалась. Он нёс ещё два фуфырика. Типа дозаправка.
Дежурная на этаже подняла голову от каких-то ведомостей, окинула взглядом процессию, вздохнула и вернулась к бумажкам.
Рыцари вышли из гостиницы. Ночь была глухая, но звёздная, плюс полнолуние.
-- Ну и где мы будем её искать?- отхлебнул Кулёмин
-- Везде!-- браво отхлебнул Гамлет, - главное надо её окликнуть!
... По улицам тихой Одессы шлёпали босые пятки и гремели подковки, звякало стекло и время от времени раздавались скулящие вопли :
-- Силичка, прости! Сара, вернись, мы всё объясним! Где, ты, милая???
Я был не прав! Нет, это я был не прав! Да-да, мы оба неправы! Прости нас, Простииии.... Са-рррррра! Блять, куда ты в кусты... Силичкааааааа!
Спонтанный маршрут в какой-то момент вынес их в переулок, по которому тихо тащился туземец с початком кукурузы в зубах.
-- Братка, девушку тут не видел?
-- А як жа, да вот тильки тудой свернула, махонька тока....- абориген показал рукой на ближайший угол.
Кулёмин впервые на себе ощутил и оценил пресловутый одесский юмор, когда за углом они налетели на милицейский УАЗик с двумя писающими на колёса мальчиками в погонах.
Ментам, наверное, показалось, что они увидели с бодуна кадр из мультфильма Диснея, потому что скрипнули по асфальту пятки, скрежетнули подковки - а в следующую секунду качнулись ветки кустов - и в переулке опять стало тихо и пусто.
... Уже светало, когда Кулёмин, закинув в номер технарей обморочного Гамлета, вытряхнув того из пропылённой жилетки, вошёл в свой номер, из-за зеркала в ванной достал пузырёк с портвейном, благоговейно выпил и рухнул, как был с сапогах и стетсоне, на койку.
Начинался день.
Разбудил его звонок телефона. Привычно реагируя на вызов директора, то ли на площадку, то ли на выезд - Кулёмин снял трубку:--
-- Кулёмин на проводе.
-- Это номер 16? Товарищ Кулёмин? - пробасил официальный начальственный голос.
-- Другого товарища тут нет, я и есть...
-- Товарищ Кулёмин, с вами говорят из эээ... милиции, майор Приходько. Нам поступило заявление от гражданки эээ.. вот тут, что сегодня ночью в вашем номере над ней был произведён акт насилия в извращённой форме....
Дальше похолодевший Кулёмин слышал плохо. Но чих в трубке он расслышал. Причём чих синхронно донёсся не только из телефона, но и через открытую дверь балкона, смежного с номером технарей....
-- Ну сучонок, - прошептал враз потеплевший Кулёмин, - ну имитатор сраный, ну погоди, как грицца....
Достав из-под подушки кресла последние пять флакончиков "Приморского", Кулёмин на цыпочках вышел в лабиринты гостиницы.
На третьем этаже он нашёл искомое. В туалете брились и чистили зубы два явно командированных за запчастями сельских парубка.
Зубная паста никак не гасила мощного выхлопа. Кулёмин молча поставил перед ними на подоконник две баклажки.
Парубки переглянулись и потянулись к отраде.
-- Но за услугу, - торопливо уточнил Кулёмин!
-- А шо надо-та? - хором спросили страждущие.
Через пять минут в номере технарей затряслась от мощных ударов хлипкая дверь и два сельских баса наперебой грозно завопили :
-- Эй ты, черножопый, опять наших обкрадывать приехал? Опять наёбывать честных граждан? Спекулянты чёртовы, проходу от вас нет. Украина для украинцев! Инородцы - геть! Геть, вашу мать!
Эй, ворьё нерусское, а ну выходь, балакать будем!
Кулёмин курил на подоконнике в торце коридора, смакуя "Приморский" и отсчитывая время.
Ровно через тридцать секунд после начала штурма раздался шелест кустов, как-будто кто-то выбросил из окна сумку, и тут же хруст веток, как-будто кто вывалился на них со второго этажа.
-- Ну вот и квиты, - допил последнюю чекушку Кулёмин и пошёл паковаться.
... Автобус в аэропорт стоял на аллейке, половина опухших артистов уже загрузилась, остальные подтягивались нога за ногу и хрипло матюкали бедный буфет, в котором не осталось нектара для их жадных больных жал....
На скамеечке возле автобуса сидела свежая, подмакияженная Силичка, она же Сара, сдвинув коленки и сложив на них ручки.
Завидев Кулёмина -- она встала и замерла.
-- Вольно, --- хмуро бормотнул Кулёмин, - чем обязан?
-- Провожаю...тебя...
-- С какого вдруг? - не поверил Кулёмин.
-- Ну вы же так долго вчера бегали, прощения просили, извинялись, я поняла, что вы хорошие, только пьяные были очень, а так хорошие.. я вас прощаю, вы же из-за меня всю ночь не спали, и меж собой, наверное, поругались...я у тёти Светы в подсобке сидела, чай пили, рядом со входом, там всё-всё слышно было...
Вы только не пейте столько, когда опять приедете... и дурачка этого мелкого не пускайте, он шерстяной весь какой-то, как шарфик... А я вас ждать буду, вы же часто приезжаете, я афиши видела, я приду на концерт. Хорошо?
Кулёмин прослезился. С бодуна с ним такое случалось.
-- Спасибо, милая. Обязательно приеду и найду тебя, где бы ты не пряталась... А сейчас беги, а то шерстяной придёт и опять нам всю лирику поломает...
-- Ну я побежала? До скорого?
-- А то!
Силичка чмокнула прощённого Кулёмина в щёку и, счастливая, упорхнула.
... Из кустов вылез помятый Гамлет, волоча за собой баул с костюмами:
-- Они ушли?
-- Кто?
-- Националисты, понимаешь, фашисты просто! Чуть не убили,знаешь! Перепутали с кем -то, еле убежал, Всё, я в автобусе, если что....
Кулёмин не стал раскрывать интригу, просто докурил, растоптал бычок натруженным за ночь сапогом и тоже полез в автобус....
... -- Ну и к чему эта притча? - Гоша жаждал ясности, хотя столь пространные примеры, приводимые Кулёминым, могли внести ясность в любой вопрос и дать ответ кому угодно и даром.
-- А к тому, друг мой, что первая барышня, обделённая вниманием - обиделась и ушла навсегда, как советская власть, а Силечка, пострадавшая, помятая, неутолённая - оценила глубину раскаяния нашего... да нет - моего, поняла, простила и даже предложила дружбу впредь, интима не исключающую.
А почему - а потому, что уделил ей столько внимания, сколько смог уделить в том сумеречном состоянии - и она это оценила, столько внимания сколько ей за всю, может быть, её короткую провинциальную жизнь не уделяли.
А если бы не придурок Гамлет и "Приморский" - она бы, может быть, до сих пор стояла на причале с бутылкой "Приморского", как Ассоль...
-- Сомнительно всё.... и пример какой-то..-, -- Гоша был явно не убеждён.
-- Ну какой есть.
Потом они пили югославский вермут, закусывали плавленным сырком "Волна" и под музыку Вивальди в WMA вспоминали дни трудов и битв.
А там и ночь пришла.