Туман, туман
Новелла, отрывок повести «Шизофилия». Абсолютно самостоятельное произведение.


Туман, туман, туман… Сегодня туман.
Антон вышел во двор с хрустом потянулся, завёл автомобиль.
Температура двенадцать градусов. Со знаком плюс. Одиннадцать минут езды и он рядом с заброшенным санаторием. «Мерседес», свистя шинами, с места рванул и ушёл в точку к горизонту.
Немцы народ абсолютно самодостаточный с раздражением подумал Антон. ML похож на спортивный болид, жёсткая подвеска заточенная под быструю езду. Три главные доминанты являются краеугольными камешками философии немецкого автомобилестроения: качество, скорость, спорт. Всё это хорошо, но требует безупречных дорог. Где ж взять в России отличные дороги? Вот и едешь, будто скачешь на жёстком табурете. Всё-таки молодцы братья самураи, у них более мудрые ценности – качество и комфорт. Машина, собранная в Японии и для Японии имеет максимальную скорость на спидометре 180 километров в час. Вполне достаточно. Главное у японцев идеально подходящие под наши дороги-направления, мягкие подвески.
Антон запарковал автомобиль на лужайке заросшей холодной и твёрдой как алюминий травой. Сегодня хочется побыть в тишине. С собственными мыслями. Не надо наушников и плеера. После того как Антон пролежал в кардиологии три года тому, он каждый день зимой, летом всё одним цветом – ходит утром пешком. Аэробная нагрузка, двенадцать тысяч целебных шагов. Восьмёрочка – так ласково он её называет. Почему восьмёрочка? Всё просто двенадцать тысяч шагов равны восьми километрам. Каждый день в темпе, до хорошего пота как в баньке. С утра подъём в пять, в полшестого он уже здесь и до семи рысачит себе в удовольствие. С гантелями в руках, с приседаниями и отжиманием. До кровавого пота, шума в ушах, пульса в висках. На грани фола. Сейчас он пойдёт.

Туман. Его можно резать, такой он плотный - как зефир. Мазать на булку и кушать. Посмотрев вниз на ноги, он увидел смутные очертания кроссовок. Скорее даже не увидел, но угадал. Вытянул руки – кончики пальцев не видно. Антон пошёл. В одном и том же месте сегодня он пройдёт четырежды. Его дорожка бежит среди вязов, луж-озёр, туннеля из тополей. Общая протяжённость два километра, поэтому он четыре раза крутит этот маршрут. Маленькие, птички с неловкими длинными и голыми ногами отвлекают его от низких кустов. У них там гнездо. Глупые птахи отчаянно прилетали, кричали, потом плюхались на асфальт, и забавно перебирая ногами, как страусы пигмеи бежали впереди Антона. Зовя его за собой: - Антоша, пошли, пошли! – Уходи, уходи! – Не нужно тебе наше гнездо! Антон улыбался и проходил мимо, уходил прочь. Этот ритуал повторялся каждый раз в одном и том же месте.
На костях и руинах заброшенного санатория по новой моде была наскоро слеплена страусиная ферма. Обустроена платная рыбалка, сауна. Всё это работало днём и ближе к ночи, сейчас здесь было пусто. К семи приезжал хозяин этого бизнеса, он видел Антона уже в поту на излёте занятий. Приветливо махал Антону из окна автомобиля с искренним восхищением и лёгкой грустью смотрел на пятидесятилетнего мужика со стержнем и железным характером. Антон был своего рода талисман – предприятию было около трёх лет, и Антон неизменно шагал и шагал с первых дней открытия богадельни. На въезде в санаторий стояли отреставрированные парковые скульптуры. Лики писающих пионеров смутно угадывались в плотном тумане. Мальчик поднимал руку в пионерском приветствии, красный галстук жирным тюльпаном обматывал тощую шею. Диссонансом огромная мужская мошонка с крупным членом выпадала из коротких шортов. Мощная струя фонтанировала вертикально вверх, ударялась в подбородок и галстук и ниспадала в ноги пионера. Всех приезжих это забавляло.
Антон тут нравилось. Нравилось почти всё. Не нравилось лишь одно. Редкие, ранние приезжие периодически сигналили ему, спрашивали дорогу. Обычно к месту рыбалки.
На дорожках были установлены указатели. Но зачем их читать, если есть чудик с гантелями в руках? Антон вздрагивал, возвращаясь из собственных мыслей к приезжим, и неприязненно отвечал на расспросы.
Сегодня Антон шёл расслаблено. Туман. Вряд ли чёрт сюда кого-то принесёт. Натужно в горку проехал мопед. Размытый силуэт человека в каске. Мопед пищал комаром. Захлёбывался говянным бензином. В горку, тонко, а после басовито загудел, превращаясь из комара в плотного добродушного шмеля. Озерки. Рядом с ними какие-то люди моют машины. Удят рыбу. По дорожке медленно едет «десятка». В ней рулит весёлый хлопец с бутылкой пива у губ. В шесть с копейками утра! Силён бродяга! «Десятка» едет всё медленнее, крадётся по плотной тине вглубь на дальний край озера. Сейчас они заглушат машину, и будут делать любовь. Любовь на скорую руку. Любовь, которая не повод для знакомства. Да, допьют пиво, и будут привычно спариваться.

Антон пошёл дальше. Плотный туман ел глаза. Мокрой маской ложился на лицо. Спортивная куртка напитывалась холодной влагой. Туман проникал всюду. Вместо привычного горячего пота сегодня пот холодный. Двенадцать градусов самая классная температура для занятий не холодно и не жарко. Но туман всё портит. Промозгло. Мерзко. Антон шёл сквозь тополиную аллею. Старые деревья вершинами клонились на встречу друг к другу. Сплетались, образуя живой шатёр. Некоторые вершины обломились, их ветки торчали, словно руки с острыми открытыми переломами. Заглядевшись на вершины тополей, Антон на мгновение обомлел. Оптический обман. Казалось что вершины деревьев покрыты густым пухом. Нет, это даже не пух, гигантские ватные подушки. На самом деле это был туман. Всё тот же чёртов туман.
Где-то далеко проснулась и обозначилась кукушка. Она сказала: - ку-уу…
На этом всё. Как внезапно начала счёт, так и резко заткнулась.
- Вот, сука! – прошептал расстроенный Антон. – Всё из-за тумана.
Странно, что кукушка его расстроила. Антон никогда на это не вёлся. Не загадывал и не считал. С Антоном всегда был ангел. Привычный ангел. Рыжий ангел как обычно шельмовал. Задыхаясь, он не поспевал за Антоном. Пользуясь своими привилегиями, ангел слегка взлетал над землёй, взмахивая дряблыми крыльями полными перхоти. Пролетал метров пятнадцать впереди Антона, грузно приземлялся и успевал отдышаться.
Рыжий и безымянный ангел всегда пытался приноровиться к шагу Антона и всегда не успевал. Он вновь взлетал и приземлялся. Так повторялось из разу в раз. Антон споро шёл, ангел то семенил, то грузно летел и они продолжали вечный спор, диалог.


be continued