Негоже

Мы подъехали сюда на отцовской убитой «копейке». База летнего отдыха. Отопление только в домике сторожа. Удобства тоже только там. Есть, правда, пара теплых комнат в пристройке, которые он сдаёт. Договариваюсь, плачу.
Заходим и я сразу хватаю твои сиськи. Тискаю грубо через пальто, через шмотки и тут же нахально лезу за воротник в закрома. Мне нужны эти сиськи, чтобы их мять, шлёпать друг о друга, крутить соски и оттягивать их. Соски у тебя тугие и крупные, как наперстки. А мне такие и надо. Я тянусь губами к твоим губам и мозг туманит предчувствие близкой ебли. Тем более что твоя рученка уже гуляет по моим штанам. Я вынимаю тебя из одежд и сам пытаюсь выпрыгнуть из своих. Но не тут-то было.
Надо выпить. Такая традиция. Кто её придумал, хуегознает, но она есть. А ведь пружина уже на взводе и взгляд мой хмельной без вина. Тут мы отвлеклись и окунулись в реал.
Ты увидела облезлые обои, паутину в углах, немытую посуду, убогий, продавленный сотнями жоп, топчан. Ты вгляделась в меня с бутылкой «шампани» в руках и сказала, что негоже пить из липких стаканов, негоже валиться на мятые простыни с немытой головой, негоже ссать на ведро в прихожей и ебаться в этой крысиной норе.
Ты говоришь все это и не можешь представить, как мне похуй условности быта.
У тебя просто нет фантазии, чтобы вообразить: вот мы подъезжаем на «ягуаре», ворота дачи распахиваются автоматически, мы проходим в просторный холл. Я бы мог тебя схватить за сисяндры, как сейчас, но мне при таком раскладе западло. Я жду пока ты сама оголишь их, покрутишь сосцы и поводишь ими по моим губам. Потом сама достанешь у меня то, что тебя интересует. Будешь гладить, сосать и облизывать пока предмет твоего интереса не приобретёт нужную твёрдость. Когда я откинусь на белый кожаный диван, ты вспрыгнешь на меня и тут же вставишь мой инструмент в свою «соковыжималку». Я не буду акцентировать своё внимание на ебле, пусть идёт по накатанной. Я не торопясь вытащу из придиванного бара шампанское и бокалы, лениво откручу проволочку, шандарахну пробкой в потолок и, обливая тебя пеной, налью два бокала. Я вижу, как брызги алмазами скатываются с твоих плеч, и протягиваю бокал. Я слышу хрустальный звон, мы выпиваем и отбрасываем их в дальний угол. Ты высовываешь мне навстречу свой язычок и я встречаю его своим. Мы долго танцуем языкатое танго. Потом ты меняешь позу. Я вхожу в раж, в самый крутой вираж. Но ты выскальзываешь из-под меня и убегаешь к бассейну. Я настигаю тебя вплавь, хватаю снизу за пизду и держу крепко. Ты вопишь и машешь ручками, сучишь ножками. Я не отпускаю твой «пирожок», я намерен его съесть, сожрать, схавать немедленно. Ты умеешь разбудить во мне зверя. Вода вскипает вокруг нас, я задыхаясь и сопя, как морской лев, насаживаю твой пирожок на свой, подаренный природой или Богом, шампур. Кончаем мы вместе, оря и воя, словно сирены.
Почему у тебя нет фантазии? Ведь всё зачастую происходит именно так! Согласен, что всякий раз не хватает кое-каких мелочей, типа, холла, дивана и бассейна., да, и ягуара, конечно. Так и хуй бы с ними.
Главное, то есть, йобана!
Вместо всего этого, ты продолжаешь бубнить, что негоже, негоже, негоже...
Я обрываю тебя грубым, как правда словом:
- Перестань нести хуету!
Ты обижаешься. На правду всегда обижаются.
Если бы я умело приврал и что-нибудь пообещал, ты бы обрадовалась, заулыбалась бы... Дуры бабы.
Бабы — дуры.
Но мне такие нравятся. С умными, типа начитанными, труднее. Всю дорогу чувствуешь себя, как на экзамене. «Кафка сказал, Кафка написал...» А хули мне этот Кафка, если он ни одной бабы так и не познал до визжащего конца. Не судьба. Один сплошной мозговой напряг, пробивающийся сквозь болезнь организма.
Она не в силах понять, что все эти писаки хотели, хотят и будут хотеть только одного — того, чем мы могли бы сейчас заняться.
А ты всё бубнишь негоже, негоже.
Вообще то хорошая тёлка, вот и пожрать захватила с собой. Я бы даже женился на ней, но к сожалению никакой фантазией не обладает. Поэтому мечтает женить на себе денежный мешок. Будет этот мешок ебать её или нет — она даже не думает. Хочет только, чтобы муж покупал ей много друзей-бриллиантов. Она думает, что эти «друзья» обеспечат ей жизнь. На самом деле брюлики обеспечат ей смерть.
Жаль, такие сиськи пропадут, не говоря обо всём остальном.
Ну, протяни ручонку, перестань бубнить и устроим праздник! Ты же знаешь, я это умею.
Нет, продолжает бубнить: негоже...
Может и так.
Ладно, пойду помою стаканы и простынь чистую возьму у сторожихи. И продолжим, сукой буду, не отступлюсь.