«Крыши домов такие разные – со странной, изменяющейся геометрией углов, они размахнулись над двором косыми линиями и оборванными отвесами, зияют мрачными зевами слуховых окон. Днём крыш касается солнце, но это бывает редко. В основном, над ними нависает холодное, обрюзглое тучами пасмурное небо. Сизыми космами оно пытается дотянуться до ветвей деревьев и до собравшихся сорваться от страха вниз листьев, но не листья его цель. Я до дрожи ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Поэтому только вечером чувствую себя в относительной безопасности.

Двор, куда выходят окна моей одиночной палаты, огорожен большим забором с «пу'танкой» на загнутых вовнутрь зубьях. Он больше похож на клетку, наверное, поэтому на окнах нет решеток, но есть пружинящая сетка между этажами. Внизу - несколько широких, похожих на больничные койки, скамеек без спинок. Белых, как и моя простынь. Бледными костяшками они расположились вокруг небольшого немого фонтана среди пока ещё изумрудной травы. Совсем скоро всё внизу будет засыпано опавшими листьями. Пока же они пятнистой массой суетливо трепещутся под порывистым ветром в ветвях родивших их деревьев. Оттененные желтым. Красновато-оранжевым. Приятно боковым зрением ловить этот шевелящийся багрянец. Я бы пособирал его и покидал вверх над головой, представил бы, как ты засмеешься, запрокинув голову, но этого мне не дано.

Вечерами во дворе включается одинокий фонарь, его косой свет выдергивает из сумрака нижних веток клёнов длинные тени, они неторопливо колышутся, образуя примитивные сюжеты на одной из дворовых стен без окон. Я смотрю, как ветер неспешно перебирает эти картины, лениво покачивая скрипучим, мерно гудящим фонарём. Мне кажется, что среди этих всполохов, я иногда вижу твой силуэт или профиль, и это меня успокаивает. Белые скамейки флюоресцируют в темноте, словно таинственный знак в компьютерной игре, где за фальшивым безмолвным фонтаном скрыт очередной портал. Надо лишь только найти ключ. Повернуть невидимые рычаги и тогда зевы слуховых окон заполыхают, изрыгая огненные шары, фонтан оживёт и явит мне артефакт, с помощью которого я смогу проткнуть это бельмо на небе.

В мою «одиночку» часто приходят врачи. Спрашивают. Я отвечаю. Врачи кивают головой и чиркают что-то в своих журнальчиках. Берут разные анализы и колют уколы. Иногда водят в большой кабинет, что в конце коридора. Там меня сажают на большое удобное кресло и подсоединяют провода к голове и к телу, но как только появляется мерный шум от включающейся вокруг электроники,- я, повинуясь указаниям доктора,- выключаюсь. Несколько раз делали пункцию. Это когда тонкой иголкой забирают спинномозговую жидкость, а ты лежишь беззащитный и голый, в позе эмбриона на хрустящей белой простыне хирургического стола и рассматриваешь холодный кафель на стенах. Одно неверное движение и можно стать инвалидом, но меня это не волнует. Я и так инвалид.

От этой болезни у меня по всему телу стала шелушиться и отходить кожа. Я отдираю её плотными целыми кусками, как мокрую салфетку со стола. Новая – странного желтовато- бурого оттенка, грубая и жесткая. Мне становится очень трудно говорить. Лицо словно стянуто маской, я его не чувствую, поэтому в основном пишу. Мне здесь даже выдали ноутбук. Я должен всё записывать. Так мне сказали.

Врачи занимаются мною со всей обстоятельностью и даже с каким-то рвением, словно стараются доказать друг перед другом свой великолепный профессионализм. Но никто не знает, что со мной. Всё новые и новые анализы. Беседы по полтора часа. Гипноз. Они разворошили во мне всё, даже то, что я уже давным-давно забыл или прятал в самых затаенных подвалах сознания. Я во всём был согласен с ними, кроме одного. Забыть тебя.



Я теперь немного более опытен и, наверное, хорошо понимаю чувства человека, оказавшегося в камере-одиночке. Это очень тяжелое и громоздкое ощущение. Отсутствие общения достаточно серьезное испытание. Мне кажется, что все кто утверждает и лелеет свою мизантропию,- обыкновенные лжецы, подверженные дешевому эпатажу.

А еще страшна пустота. Пустота - неравновесная система, и она деструктивна. Одноразовые стаканчики, одноразовые носовые платки, одноразовая жвачка, одноразовое забытьё и прочее. Ты потребляешь, тебя потребляют, и ничего не остается, кроме скомканного мусорного мешка вместо того, что раньше называлось душой. Встречаться только ради того, чтобы в течение 6-10 минут получить ложное впечатление о настоящих чувствах, а потом снова окунуться каждый в свою одноразовую пустоту? В одноразовую жизнь? Я не хочу.

Душа - это Ьог, нашедший себе приют в теле человека. Если не веришь, то никакой ответственности не несёшь и можешь поступать, как заблагорассудиться, согласуя свою жизнь только с понятиями общей сути гармонии природы и всего живого. Понимания начала и конца пути. Но означает ли это отсутствие души? Я не хотел бы, чтобы мне вталдычивали про то что, к примеру: кружка бывает круглая, а если она квадратная, то уже и не кружка. Мне кажется, если бы люди понимали веру слишком буквально, то не у многих толкователей слова Ьожьего остался бы шанс выжить.»

+++ = +++

«Вчера мне снился странный сон. У меня все сны странные, но этот был особенным и не на один не похожим. Я смотрю сверху, на какую-то солнечную опушку. Это в лесу и более того высоко на дереве. Что я здесь делаю? У меня шесть членистых проворных лапок, тело разделено на подвижные сегменты, а на голове стреловидные усики, которыми я лениво ощупываю шершавую, тёплую кору. На память приходит мультфильм из детства. «Приключения муравьишки». Помнишь? Там ещё эта смешная фраза: «У меня ноги и мне домой». Мои глаза состоят из множества маленьких глазков-фасеток и потому, движущийся предмет на неподвижном фоне, мы - муравьи, сначала воспринимаем, как осыпающуюся матрицу, но через мгновение нейропрограмма просчитывает движения в чередующуюся картинку и уже можно видеть подрагивающие крылышки застывшей в воздухе осиной мухи не единым световым пятном, а отчетливо разложенной по кадрам диаграммой. Я немного тороплюсь, но это от того, что мне необходимо тебе всё рассказать, пока не забыл. В последнее время, я забываю подробности, но в этом есть плюсы, согласись. Так вот.

Луч солнца пробивается сквозь листву тоненькой тропкой. Хочется залезть на неё и ползти нескончаемо долго к всепоглощающей сверкающей медузе, но что-то удерживает на месте. Я заворожено смотрю на лучик. В нём беспечно резвятся пылинки, будто бы приглашая в путешествие, но что-то сдерживает меня. Какое-то непонятное чувство заставляет совершить еще более сумасшедший поступок. Остаться здесь, хотя это грозит чем-то ужасным. Нельзя сидеть неподвижно целую вечность, а я уже здесь достаточно долго. Муравейник сверху похож на женское лицо. У него твои черты. В них копошатся мои братья, предавая лицу задумчивое выражение, которое я так люблю. С утра ты улыбалась. Если бы я смог, я тоже бы улыбнулся тебе. Но что-то мешает. Ах, да! Вспомнил! У насекомых отсутствуют эмоции и душа. Но в чём-то должно содержаться моё странное чувство скованности и беспокойства?

Возня братьев внизу жестко структурирована и осмыслена, это с виду они бегают хаотично. Иначе бы не появилось твоё отражение на склоне муравейника. Правда, изящное доказательство? Я тоже был одним из них. Сейчас,- другой. Точнее, что-то «другое» во мне и оно заставляет меня сидеть неподвижно, впившись челюстями в край листа, вынуждая постепенно иссыхать моё тельце под палящими лучами солнца. Я чувствую, как мой хитиновый панцирь начинает, потихоньку трескаясь, расходиться, высвобождая это жуткое внутри. И это «другое» созревшее в моём нутре, необходимо для того, чтобы оплодотворить ничего не подозревающих братьев внизу ради какой-то великой, но пока непонятной мне цели. Твоё «лицо» меняется и искажается в уродливую гримасу, оплывающую по бокам муравейника нервной рябью. Как если бы, только что наползшая на солнце туча смогла изменить его. Будто чувствуя не мои желания внутри меня. Беспомощные островки снующих существ, которые утеряли контроль над своими действиями. Вот она причина. Осмысленный хаос во всём своём могуществе и безжалостности. Я словно вскрикиваю от ужаса, если бы мог кричать. И я снова, вскрикивая, просыпаюсь.»

+++ = +++

- Ну что скажите коллеги? Как продвигаются наши дела с пациентом? Что нового он записал в своей записной книжке? – спросил Первый встречая гостей радушной довольной улыбкой.

-Состояние его ухудшается. Он похудел на несколько килограммов, провалы в памяти, навязчивые видения, он практически не спит без успокоительных, но мозговая активность просто потрясающая. Это какая-то ферментативная фабрика! – Третий в восхищении развёл руками.

- Дела продвигаются,- продолжил Второй, - Результаты неоднозначные. Как мы уже докладывали, вещество, которое мы выделили из тканей мозга больного, позволяет перевернуть все психиатрические догмы с ног на голову. С помощью него можно добиться колоссального прорыва в нейрофизиологии. Мы показали, что с помощью препарата можно управлять безусловными рефлексами у крыс, и даже таксисами простейших. Косвенно мы доказываем наличие некой психической субстанции у всего живого. Никто еще не подвергал сомнению невозможность координировать столь архаичные образования в нервной системе. Это поистине панацея от многих неизлечимых болезней. И самое главное, этот процесс в клетках может в некоторых случаях передаваться определённым путём,- Второй как-то замялся и стушевался под внимательным, сверлящим взглядом Первого.

-Как венерические заболевания? Ха-ха-ха! Это просто шикарно! Уму непостижимо! Величайшая тайна человеческой психики передаётся, как зараза! - Первый взорвался грохочущим, довольным смехом, но вскоре сдержал себя,- Простите. И что же вас беспокоит, коллеги?

-Сложность в том, что синтез вещества зависит от многих факторов, в том числе и душевного свойства. Наравне с физико-химическими, мы выделили несколько основных эмоционально – личностных, превалирующих причин. Это,- вина, горе, надежда и одно чувственное…,- стал объяснять Третий, загибая пальцы.

- И самым доминирующим был чувственный, правильно? - неторопливо перебил Первый.

-Состояние влюблённости, как бы смешно это не звучало,- усмехнулся Второй.

-Я так и думал. Любить - это значит утверждать неповторимое существование другого человека. Это, коллеги, не смешно, а скорее спорно. Чтобы познать все процессы в душе человека, недостаточно физиологии с психологией и психиатрией, необходима ещё и философия. Если отринуть сексуальное наслаждение, условные осязательные ощущения и безусловные возбуждения особых зон, каковые связаны с нейронами гипоталамуса и мощным выбросом эндорфинов в кровь, мы подойдём к философскому,- культурному, если хотите, к ментальному фактору, который позволит нам вплотную приблизиться к разгадке. Основное решение нашей проблемы заключено не в самой гомеостатической системе, оно выявится, только тогда, когда в ситуацию мы введём второй, противоположный этой системе элемент. Появится определённый «фидбэк»,- обратная связь, когда система вызывает генерацию намного большего потенциала действия, чтобы определить процессы достижения равновесия. Нам необходимо найти эту девушку. Это ключ. На этом всё?

-Не совсем. В заключение, я бы хотел сказать насчёт его записей в ноуте,- Третий в задумчивости потёр кончик носа. Первый, встрепенувшись, с интересом посмотрел на него, кивком головы требуя продолжения.

-На фоне несомненной шизоидности текстов один аспект меня особо заинтересовал. Вы помните, мы пытались с помощью медицинских и аналитических методов расшифровать понятие некоего тёмного «нечто», которое постоянно присутствует в этих записках? Раньше пациент всячески противопоставлял ему свой разум, как себя самого. Теперь это «нечто» меняет свою дислокацию, постепенно перемещаясь извне, - вовнутрь сознания, вызревая в нём, как какой-то нарыв. А психика пациента наоборот меняется из интровертной в экстравертную плоскость мышления.

-Любопытно, что за сюрприз будет внутри? - Первый в задумчивости опустил уголки губ и нервно простучал пальцами по столу сомнительного качества сбившуюся трель.

- Похоже, наша куколка превращается в бабочку, коллеги, - помолчав, добавил он. Воцарилось напряженное молчание, было слышно, как поднявшийся снаружи ветер заскрипел и застучал в стекло веткой клёна, протянувшейся, словно щупальцами, к окну. Первый недоумённо посмотрел на свои неподвижные пальцы, затем в окно и вдруг опять разрушил тишину громким смехом.

- Извините, вспомнил. Забавный случай на днях рассказали. Один находчивый молодой человек загремел по 121 статье - распространение венерических заболеваний. Друзья - весельчаки подарили ему на день рождения резиновую, надувную куклу из секс-шопа. Он не нашел ничего лучшего, как сдавать её в прокат рабочим таджикам на стройке. Присяжные требовали вменить ему сутенёрство и содержание притона, но судья отказался здравомыслящим человеком и не стал высылать многострадальную куклу на сто первый километр. Просто утилизация. Ха-ха-ха! Но, как это символично! Я не сомневаюсь, что и «наша» барышня ничего не подозревает о том, что носит у себя в утробе натуральное биологическое оружие.

Первый посерьёзнел и на мгновенье задумался.

- Но первопричина. Кто? Зачем? В этом необходимо разобраться в кратчайшие сроки. Я привлёк наших кураторов. Так что, теперь дело на контроле у «органов» на самом высшем уровне. Принесите мне эти выкладки по аналитике записок срочно,- Первый нахмурился и добавил,- Пожалуй, на сегодня достаточно, коллеги. Давайте за работу. Я пока посмотрю на эту «куколку».

Последние слова Первый произнёс по слогам и повернувшись вполоборота на кресле, напряженно уставившись в окно, где дергалась в конвульсиях, ветка клёна. Взгляд был устремлён куда-то ввысь, словно доктор пытался, как и его больной, найти отгадку где-то в сизо-серой массе нависшей над городом. Второй и Третий понимающе переглянулись, молча поднялись и вышли из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Щелкнул замок.

+++=+++

«Говорят, что сны это небывалая комбинация бывалых сюжетов, но это не так. Ты мне снишься только в нереальных историях. В такие моменты я вскакиваю в постели, будто меня ударило током, а потом тяжело дышу и обливаюсь потом. И в каждом сне ты постоянно уходишь, исчезаешь от меня неотвратимо. Я это уже заранее знаю и остается только чутко с тревогой ждать, когда ты придешь вновь, чтобы опять уйти. Я всегда рад тебе, но не было ни одного сна, в котором мы бы остались вместе. Долго лежу. Снова, как вчера, понимаю, что сон ушел вместе с тобой и нужно будить медсестру, чтобы она вмазала меня очередной дозой снотворного. Пока она, заспанная, набирает шприц, - иду курить. Трясущимися руками достаю сигарету, втягиваю дым. Через открытое окно на меня смотрит чёрный нездоровый глаз завтрашнего сумеречного неба, словно пытаясь проникнуть внутрь меня и выжрать изнутри. Но теперь я чувствую, как во мне пробуждается неведомая раньше сила, способная помочь прорвать этот гнойник. Только пока не знаю, каким образом, но то, что будет - уверен.

Да. Чуть не забыл. Видишь? Подробности событий улетучиваются из головы, словно споры из гриба-дождевика, когда на него наступаешь ногой. Хорошее сравнение, но жаль,- я его, наверное, больше не вспомню. Завтра у меня какая-то операция. Заходил этот милый врач, не помню, как его звать. В общем, немного поболтали. Точнее он спрашивал и читал, что я напишу в ответ. Доктор с удивлением узнал, что мы с ним немножко коллеги. Я показал ему свой сон про муравья. Он поинтересовался, что я сам про всё это думаю? Наверное, тебе не интересно, но я вспомнил про свою курсовую работу на третьем курсе, и рассказал ему, что доказана связь, которая существует между грибами Ophiocordyceps unilateralis и муравьями-древоточцами Camponotus leonardi. Грибы, способны полностью поработить насекомых, заставить их двигаться по своему усмотрению. Стоит грибковой споре попасть на муравья, как она начинает прорастать внутрь организма. Отдельные отростки достигают ганглиев мозга насекомого и каким-то образом заставляют его покинуть муравейник на поиски наиболее благоприятных мест для проживания гриба. В конце концов, гриб выводит муравья к кустарникам на опушке леса, заставляет взобраться на какую-нибудь веточку, вцепиться челюстями в нижнюю поверхность листа и замереть. Тут гриб убивает свою жертву и спешно отращивает коробочку со спорами, которые высыпаются по созревании на других муравьёв, заражая их тоже. Грибы зомбируют муравьёв вот уже 48 миллионов лет, вырабатывая особые алкалоиды, навязывая муравьям совершенно определённое поведение, управляя им, как наездник лошадью, с помощью некоего химического программирования. Правда, забавно? С точки зрения нейрофизиологии,- это очень интересная схема «хозяин паразит», до сих пор не изученная, как следует. Однако милый врач, после моего рассказа как-то изменился весь в лице, побледнел и, сославшись на срочность, убежал куда-то, не дослушав моих выводов. Надеюсь, операция будет успешной.»

+++=+++

- Подождите. Его тут нет и окно открыто. Где он?

Первый заметался по палате. Второй и Третий понимающе переглянулись.

-Кого вы имеете в виду, доктор? Отсюда никто не может убежать, разве что улететь. Вам ли не знать?

-Как кого? Пациента нашего! Вы, что идиоты?

Первый кинулся к мятой постели, откинул одеяло.

- А это что?

На простыне лежали какие-то ороговевшие пласты, края которых сворачивались вовнутрь. Они были похожи на лоскуты скукоженной водоэмульсионной краски, отслоившейся от стены. Первый взял в руку один из них, сжал в кулаке и он с хрустом развалился у него между пальцами. Кусочки, кружась, переворачиваясь в воздухе, спланировали на пол с еле слышным шелестом. Первый кинул взгляд на окно. На подоконнике, а так же у батареи, лежали кучки непонятной субстанции желто- бурого цвета. Первый кинулся туда и выглянул вниз. Его взору предстала удивительная картина. Весь двор был покрыт свежеопавшими кленовыми листьями.

Желтыми и красновато-оранжевыми. Как по чьему-то велению, тучи рассеялись, выглянуло робкое осеннее солнце. Ветер удовлетворённо утих, и сейчас, казалось, наслаждался, копошась в этом ковре, изредка поднимая то тот, то другой лист, словно пробуя его, разглядывал на просвет, любуясь, сравнивал с собратьями. Первый развернулся в недоумении.

- Это невозможно! Он же не паук, чтобы выбраться отсюда? У него же нет крыльев? Как?

Невероятно! Неужели он сумел перевоплотиться и всё, что он нёс, - правда?

Первый затравленно посмотрел на своих «коллег», повернулся к ним спиной, устало облокотился двумя руками о стены, затем сел в угол, сложившись, как богомол. Обхватил голову руками, замычал. Его мелко затрясло, дрожь становилась сильнее. Голова запрокинулась на бок, изо рта потекла слюна.

- Быстрей! Это припадок!- крикнул Третий.

Они подскочили к нему. Второй закатал Первому рукав, Третий, в это время, молниеносно достал из внутреннего кармана маленький шприц с ампулой, надломил её и сделал Первому укол…

Затем они отошли и еще какое-то время наблюдали, как успокаивается тело Первого. Наконец Третий за руку потянул Второго к двери.

-Надо оставить его одного. Давай перекурим, потом переложим, когда успокоится. Ноут захвати, - прошептал он. Второй, молча, кивнул и они тихо вышли. Щелкнул замок.

-Есть ключ? Я забыл, – похлопав себя по карманам, остановился у двери курилки Третий. Второй кивнул и отпёр дверь. В комнате они присели на скамью у окна, продолжали молчать. Закурили. Наконец Второй выпустил сизую струю дыма вверх и сказал.

-Мда.. По-моему, дело швах. Он сгорел. Когда «Главный» назначил лоботомию? Надоела эта комедия.

-Завтра. В прошлый раз после сеанса его тоже в судорогах било. Минут пять не мог в себя придти. Помнишь? Трясся, будто робот сломанный. Двойную дозу препарата ввели и по новой, как заведённый защебетал, - Третий усмехнулся, - Но про таджиков он смешно придумал. А про муравьёв? Даже мне не по себе стало.

- Про муравьёв любопытно,- Второй аккуратно стряхнул изогнувшийся дугой пепел,- Так я не понял, у нас протечка на потолке что ли? Вроде не было ничего с утра?

-А пёс его знает. Может, отковырял краску, а нам спектакль очередной устроил, сам видишь, как новый препарат странно действует. Но эксперимент нельзя прервать нам за это и платят.

- Жалко всё же его. Ты знаешь, кто он по жизни наш больной? Что за женщину он ищет?

- Не знаю. В карте никогда не пишут. Может насильник или убийца, может просто обыкновенный шизофреник из психоневрологического интерната, от которого отказались родные. Нам не докладывают. Наше дело колоть препарат и брать анализы. Выводы делает «Главный».

Снова воцарилось молчание. Второй кусал губы, будто что-то обдумывал и этим томился, наконец, спросил.

- Скажи. Зачем вам эти записи?- он похлопал по лежавшему на коленях ноутбуку Первого.

- Ты новенький. Объясняю. Тут у каждого свой заёб. Без него никак, иначе в роль не войдешь. Главное, чтобы он не перерос в болезнь, а то мигом окажешься среди испытуемых. Здесь это просто. Боссы у клиники действительно на самом высоком уровне. У «Главного» тоже есть пунктик. Может даже и болезнь. Все об этом знают, но предпочитают не распространяться. Он графоман. У него хобби - эпистолярный жанр. Своё свободное время он проводит в Интернете, где под разными никами, на разных ресурсах выкладывает своё творчество. Вдохновение черпает из записей больных. Под гипнозом внушает им разные сценарии, затем что-то переделывает. Иногда забавно получается. У него даже несколько книжек есть изданных. Хочешь? Он и тебе подарит с удовольствием.

-Да нет. Спасибо. Значит, больные используются, как лабораторные крысы?

- Зачем же так? У нас не обычные пациенты. Строгий отбор, как в космонавты,- Третий хмыкнул над своей же шуткой, - Только с определённым уровнем развития и образования. Типа нашего пациента. Технология проста. Под гипнозом внедряем в сознание больного матрицу сюжета, как клетку заражаем вирусом, дальше мозг начинает сам генерировать отсутствующую, но возможную реальность. А мы контролируем процесс медикаментозно. Как автомобилем с автоматической коробкой передач.

-С помощью сценария от «Главного», вовремя направить в нужное русло мысли больного, вовремя подкинуть горючего,- кольнуть препаратом или тормознуть,- ввести антидот. Здорово придумано.

- Ну, считай это маленькой, безобидной причудой «Главного» Это еще что. Он тут собирается сценарий к сериалу написать. Основанный на реальных событиях. Боссы смотрят на это дело дружелюбно. Им главное тестирование препаратов в этом их бизнес. И потом, любую, даже совсем бредовую теорию можно обкатать виртуально. Про заказные сетевые проекты слышал?

Второй отрицательно покачал головой. Третий внимательно посмотрел на него, тот задумчиво уставился вперёд, подперев кулаком подбородок и продолжил серьёзно.

- Чистая психология. Меня «Главный» подтолкнул на это своими разнообразными ипостасями и клонами в сети. Смотри. Любая идея найдёт своих поклонников, даже такая «муравьиная», как у Первого. На площадке одной из сетей создаётся сообщество из ботов. Под них пишется программа, которая ведёт общение с другими ботами и с живыми посетителями. С так называемой - «целевой аудиторией». Администратор проекта всё контролирует. А дальше, в зависимости от целей и ключевых выражений в программе. Можно устроить флэшмоб, переодевшись котиками и зайками, а можно и разгромить полгорода. Кстати, это мой пунктик и диссертация. Как тебе?

-Охуительно. Тут точно все ненормальные,- неестественно засмеялся Второй, но было видно, как он напрягся. Третий, казалось, не заметив реакции коллеги, продолжал говорить, снизив голос до хриплого шёпота.

-Только не надо про мораль и общечеловеческие принципы рассказывать. Ты, кстати, сам знал куда идёшь, и бумаги о неразглашении подписывал. Если не мы, значит кто-то другой. Здесь платят деньги, которые ты после своего института вообще никогда получать не будешь. Здесь дают заниматься серьёзной наукой на хорошем уровне, а не галаперидол в районной психухе алкашам во время белки колоть,- Третий поднялся со скамьи и раздражённо выбросил окурок в форточку. Тот, прочертив дугу, ударился о ствол клёна, брызнув снопом из десятков красных искр. Второй посмотрел на собеседника, глаза третьего лихорадочно блестели.

-Да ладно, ладно не кипятись. Мы же в одной команде. Успокойся. Присядь. Лады?

Второй встал, усадил коллегу назад на скамью, отвернулся от него, а потом резко развернувшись со всей силы ударил Третьего ноутбуком по лицу. Брызнула кровь, и пластмасски с железками разлетелись по полу. Третий охнув упал ничком на кафельный пол и застонал. Второй быстро вынул из внутреннего кармана лежащего очередную ампулу, надломил её и набрал раствор в шприц. Постучал по нему ногтем, чтобы выбить пузырьки воздуха, затем присел на корточки, закатал Третьему рукав и ввел содержимое в вену. Зашевелившийся было Третий окончательно обмяк и затих. Второй поднял вывалившийся из разбитого корпуса жесткий диск, посмотрел на голову бывшего коллеги в расплывавшейся гигантской ложноножкой луже крови и с сожалением произнёс.

-Ты прав. Даже самая бредовая идея может оказаться реальностью. Я этот муравей. И я знаю, где искать ту женщину. Ничего личного.

Второй вздохнул, вышел из курилки, запер дверь на ключ и направился вдоль по коридору к палате где оставалась оболочка Первого.