-- Страхи, спрашиваешь?
... Кулёмин повозил по столешнице фаянсовой кружкой с кофе, рискуя в который раз выплеснуть его на многострадальную клавиатуру, и покосился на Гошу.
А Гоша комфортно устроился на выключателе настольной лампы, с иронией и вниманием поглядывая на Кулёмина.
-- Ну, страхи, или ещё говорят - фобии, присущи человеку, признаюсь... Это нам свойственно... А разве ты не боишься чего-либо?
-- Кулёмин, страх боевому таракану неведом, и как биологическому виду, и как личности - мне то есть - в частности. Ну... есть некоторые опасения - но чисто профессиональные. Типа - не пропустить предательский удар, или опоздать на свидание к рыженькой из-под плинтуса шестнадцатой квартиры - но не более. А вот ваши страхи... это что-то, это же океаны ужаса!
-- Мне трудно, почти невозможно не согласится с тобой, друг мой... Ты не поверишь, но есть люди, которые буквально до обморока боятся тараканов!
-- Да быть такого не может ! -- Гоша взволнованно подпрыгнул на выключателе, тот щёлкнул и лампа погасла. -- Как же они живут?
-- Вот так и живут - избегая тараканов и в постоянном страхе их возможного присутствия... Кстати - ты вот выключил лампу -- и в комнате стало сумрачно и почти темно. Так вот - многие боятся темноты!
-- Ну, это уже ни в какие ворота... - Гоша возмущённо плюхнулся обратно на выключатель и лампа вспыхнула. - А как же интим и шпионаж?
-- Ну, интим интимнее при свечах, а у каждого настоящего шпиона есть специальный шпионский фонарик... Но не суть - главное, что все чего-то боятся. Высоты, глубины, умной жены, вздорного начальства... Но мы люди, Гоша, мы боремся со своими страхами и даже иногда побеждаем их... Иногда... Почти все, потому что насчёт умных жён я не могу быть категоричен...
-- Как же вы несовершенны... И жизнь ваша омрачена... -- Гоша скорбно привстал и свет опять погас.
-- Ладно, присядь, озари наше жилище и я расскажу тебе про одного своего знакомого, который сумел обрести себя в страхе своём...
Кулёмин прищурился на вспыхнувшую лампу, хлебнул из чашки, закурил, подумал немного, посмотрел на Гошу, потом на тёмное окно, потом взглянул на потолок, потом на монитор с начатым и забытым текстом – в общем здорово изобразил нерешительность и подчеркнул сакральность повествования...
-- Был у меня один друг... Впрочем - он и есть по сю пору, но теперь как бы в другом качестве, теперь как бы знакомый просто, но не это главное.
Так вот, друг мой Георгий, это друг боялся. Боялся с самого детства, боялся истошно и невыносимо, до тошноты и потери ориентации - он боялся одиночества.
Говорят, что это самый сильный из страхов. Наверное, становясь старше я всё менее склонен с этим спорить. Но он боялся буквально с первых своих шагов. И формы эта его фобия принимала причудливые и фатальные... Ну, то что он не смотрел мультфильмы по телевизору, а непременно в кинотеатре в окружении других детей - это частность. Он вообще не мог быть один. Ребёнок, который с восторгом ходил в детский сад и оставался на всякие там продлёнки, в школе участвовал во всех кружках и факультативах, в институте его общественная активность так всех достала, что ему прощали хвосты - лишь бы он поскорее закончил вуз и покинул затормошённую им альма матер. Он рвался в армию послужить хоть чуть-чуть, там была казарма, где хрен когда ощутишь одиночество - но по здоровью что-то не сложилось и войска сохранили боеспособность... ну, какая была....
Он очень много читал - но только в читальных залах библиотек.
Интернета тогда ещё не было, но если бы был - то я уверен, что он не имел бы своего компьютера, а зависал бы в интернет-кафе каких-нибудь.
Но то было ещё тёмное книгобумажное время...
И было бы это полбеды, а точнее - только его проблема, если бы... Не было покоя никому. Он пытался обрести друзей - но очень быстро их терял, потому что никто из этих друзей не мог выносить его круглосуточной дружбы и постоянного присутствия в своей жизни.
Он хотел семьи - вот уж где пездец одиночеству, казалось бы... Ну, физическому, я имею в виду... Но и тут всё шло прахом -- женщины очень быстро разбирались в сути и мотивах, понимали, что нужны исключительно для заполнения пространства и что карнавала не будет - и исчезали с проклятиями...
Тогда он пошёл на крайние меры, потому что возраст поджимал, не за горами была, мягко говоря, перезрелость, а кто ж не подумывает о пресловутой " кружке воды" и " в аптеку сбегать".
Но у большинства это как-то нивелируется похуизмом и иллюзиями -- а у него вызывало ужас. И он начал плодить детей...
Да-да, Гоша, именно плодить, иначе и не скажешь. И всех признавал своими, погряз в алиментах, и только молил небо, чтобы они успели вырасти до той поры, когда он станет немощен и беспомощен. И так был услужлив, так внимателен и к этим детям, и к их матерям-одиночкам, до того присутствинен и навязчив, что многие ему просто отказали от дома, а некоторые дети просто возненавидели.Такое трудно представить, обычно в таких случаях сколько ни дай – всё мало, но тут , видимо, вообще имел место перебор. Ну, дети, они ж не понимают благих намерений, а уж корыстные чуют за версту...
А страх всё рос, подталкивая к новым безумствам и ошибкам....
Но вот случилось так, что попал он в составе большого коллектива в один заштатный городок, карта которого напоминала "крестики-нолики" -- две улицы вдоль речки, и две поперёк с двумя ветхими мостиками...
И на одном из этих обледенелых мостиков он сломал ногу. Сложно сломал, открыто и бедро что ли...
И оказался в местной больничке, маленькой, пустой, бедной и на окраине. Впервые в жизни остался один и ничего не мог изменить в своём беспомощном положении...
Сначала он чуть не сошёл с ума от ужаса. Посещение врачами и сиделками были редки и кратки.
Хотя и на том спасибо.
А потом началась натуральная ломка. Гоша, я не знаю – да и знать не желаю – как это происходит и выглядит в подобных запущенных случаях… Наверное, это было страшно.
Мой знакомый не был глупым человеком, просто он был рабом фобии. И, наверное, действительно ниже дна не упасть. И впервые у него появилось возможность не просто покорно бояться, а думать.
Передумать свою жизнь, в которой не было одиночества, как ему казалось раньше. И, наверное, он понял, что - по сути - всю жизнь был абсолютно, вакуумно одинок. И, наверное, понял – почему. Он долго там пролежал, Гоша, очень долго, и его никто не навещал. И он уже не просто догадывался, а знал, почему это так….
Кулёмин замолчал, побултыхал остатками кофе на дне кружки, отодвинул её, закурил, посмотрел на заворожённо слушавшего Гошу, потом на тёмное окно, потом в потолок – в общем здорово подчеркнул неумолимое приближение развязки.
-- Ну, и как он теперь? Бесстрашен? – Гоша хотел было привстать, но вспомнил, что сидит на выключателе, а оказаться в темноте ему вдруг почему-то не захотелось.
-- Нет, друг мой, он по-прежнему боится ходить по краю крыши и далеко заплывать. Трудно поверить, но он теперь живёт в маленьком домике возле второстепенной железнодорожной линии, соединяющей два не очень больших города. Он путевой обходчик, у него есть собака и кошка, огород и он мечтает о пасеке.
-- А фобия? Что стало с ней?
-- А делась куда-то… Ушла к тому, с кем сытней и проще. Мой знакомый говорит, что иногда только он ощущает далёкое присутствие двух этих городов, только иногда - когда мимо проносится поезд…
Но ты знаешь, Гоша, что самое удивительное – он теперь не ждёт гостей, но любит их принимать. И к нему наведываются иногда старые друзья, и обиды прежние как-то позабылись, даже некоторые его прежние женщины приезжали – просто проведать, одна даже пыталась на лето оставить у него их общего ребёнка, но ребёнок – хоть и с удовольствием играл с кошкой – но наотрез отказался жить без интернета. Приезжали даже подросшие уже дети, те, кто полюбопытнее, познакомиться с папой.
А ещё к нему из соседней деревни наведывается учителка, молодая и тоже любопытная, видимо…
Но это уже очень личное, так что оставим….
Кулёмин и Гоша помолчали.
-- Кулёмин, значит - фобию можно победить? Обрести, так сказать и прочее? Или в твоём захватывающем повествовании есть какая-то другая мораль?
-- Ну вот, опять мораль… выводы и резюме… Не знаю, можно ли считать это моралью, только на высоком откосе, там, где при советской власти любили выкладывать измазанными побелкой кирпичами лозунги « СЛАВА ТРУДУ» и «СЧАСТЛИВОГО ПУТИ» у моего знакомого тоже имеется лозунг, тщательно подновляемый извёсткой и летом обсаженный красивыми полевыми цветами…
Краткий и ёмкий…
-- Какой же?
-- «НЕ НАВИСАЙ!»
… Потом Кулёмин сварил себе ещё кофе, Гоша традиционно пил чай, они ели минирулетики и болтали ни о чём.
А там и ночь пришла.