В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




Когда звезда совсем рядом

2010-11-08 23:19:46

Автор: Санитар Федя
Рубрика: ПЕРВАЧ
Кем принято: Француский самагонщик
Просмотров: 1351
Комментов: 13
Оценка Эксперта: 40°
Оценка читателей: 40°
Человек лежал на спине в сухой августовской траве на краю обрыва и смотрел на звезды. Внизу текла река, безымянная, молчаливая, как небо; в руке между указательным и средним пальцами зажата сигарета, дымок от яркого, как звезда, кончика тянется вверх, к звездам.
Человек глубоко затянулся, заполнив легкие сладковатым дымом, задержал на несколько секунд дыхание, а потом, закашлявшись, медленно, с сожалением, выпустил дым в вечернюю прохладу. Окурок швырнул вниз. Куда он упал, не увидел и не собирался смотреть. Может быть, в воду, но человеку было на это плевать. Внизу, за обрывом, глинистым, поросшим мать-и-мачехой, растрескавшимся, как лицо старого умирающего Лепрекона, текла река, над головой человека – черное, в блестках звезд небо, мутное от выступивших на глазах слез.
Прокашлявшись, человек вытер глаза и вдруг увидел, что одна из крупиц-звезд стремительно растет в размерах и приближается. Человека охватил страх. Ему казалось, сейчас это огромное небесное тело, в трещинах и кратерах, врежется в Землю, расплющив человека, превратив в ничто…
Нужно бежать, подумал он, но ноги отказывались слушаться. Да и куда убежишь? Звезда приблизилась настолько, что заслонила собой все небо. Продолжая источать легкий свет, она зависла прямо над головой человека. Страх отступил, и он подумал, что сможет достать звезду рукой.
Человек поднял руку, пошевелил пальцами, желая почувствовать шероховатую поверхность звезды, соскоблить с нее пыль и многовековой космический мусор; он даже прищурился, прикрыл глаза, чтобы этот мусор не попал в них, но дотянуться не смог. Всего несколько сантиметров отделяли кончики его пальцев от поверхности звезды, от выпуклого, словно фурункул, кратера. Нужно было чуть-чуть приподняться, и тогда пальцы наверняка коснулись бы звезды. Человек не стал приподниматься. Вместо этого он плюнул. Во рту было сухо, и влаги для плевка едва набралось.
Человек снова зажмурил глаза. Он испугался. Не того, что плевок, не долетев, упадет ему на лицо, и не того, что звезда в любую секунду сможет расплющить его. Испугался другого. Кощунства… Ведь он был первым человеком, осмелившимся плюнуть в звезду. Под трещинами и фурункулообразными кратерами наверняка скрывалась цивилизация, древняя и могущественная. Несомненно, каждый кратер – это окно, через которое за ним наблюдают. Зачем? Человек не имел понятия, но у него возникло смутное подозрение. Возможно, он под наблюдением с самого рождения, и каждый его шаг, каждый жест контролируют люди внутри звезды. А все те люди на Земле, которые окружают его, их сообщники, и вся его жизнь – грандиозный спектакль, в котором он играет Главную роль, ничего не подозревая. И лишь иногда благодаря Лунатику может об э т о м догадываться. Об э т о м чертовом грандиозном спектакле. Ложась спать и думая о смерти, он импровизирует, запрограммированы лишь такие действия, как ходьба и курение.
Прямо перед глазами кратер с круглым и бездонным отверстием. Будь у человека фонарик, он посветил бы внутрь и увидел людей, которые прячутся в звезде, он увидел бы зрителей…
- Вот дерьмо! - вдруг ругнулся человек, представив, как через эти кратеры-окна за ним наблюдают миллионы любопытных глаз. Люди с проклятой звезды только ради этого и живут. Чтобы смотреть. А для чего живет он?
Этот вопрос ставит человека в тупик. Наивно думать, что только для того, чтобы лежать на краю обрыва и курить. Разве может это интересовать людей внутри звезды? Нет, наверняка их интересует другое. Например, как он занимается любовью со своей подружкой или, что скорее всего, как однажды он, презрев уют и ничтожество быта, станет знаменитым убийцей, известным писателем или жестоким правителем маленькой банановой страны. То, что он станет знаменитостью, однозначно и не подлежит сомнению, потому что все, что происходило раньше, происходило на Земле, – происходило ради него. Ради него был распят Христос, ради него Калигула устраивал оргии в своем дворце, ради него Адольф Гитлер тысячами отправлял людей в концентрационные лагеря. Да, все это происходило ради него, вся история – и из этого человеку на краю обрыва нетрудно сделать вывод, что в скором времени своим величием он затмит славу Цезаря и Македонского вместе взятых. Сознание собственной значимости переполняет человека, и он, пока, в сущности, ничтожество, лежа на ломкой августовской траве, начинает дышать глубже и увереннее. Да, когда-нибудь он станет сильным мира сего. Если не сегодня, обязательно завтра или послезавтра. Поприще, на котором он добьется успеха, его совершенно не интересует. Да и зачем это ему? Он – всего лишь пешка, марионетка, за которой наблюдают тысячи любопытных глаз, главное действующее лицо в грандиозном галактическом спектакле.
- Бедная матушка... - шепчет человек себе под нос. - Она думала, я рожден для счастья, а, оказывается, вон для чего.
И в эту самую секунду звезда стала удаляться. Несколько мгновений, и она снова превратилась в яркую крупицу на ночном одиноком небе.
Человек встал. Его руки дрожали, и почему-то он боялся взглянуть вверх. Он принялся смотреть вниз, стоя на краю обрыва, туда, где протекала молчаливая и черная река. Человек вдруг подумал, что река имеет определенное сходство с человеческой жизнью: начало, конец и между двумя этими отрезками события и лица, многие из которых река будет хранить в памяти до самой смерти. Если две реки встречаются и сливаются воедино, это означает – любовь и бурный секс.
Куски сухой глины выскакивали из-под подошв и с тихим шорохом неслись вниз. Эта глина падала в воду, где, очевидно, растворится и пролежит не одно тысячелетие, прежде чем уродливый гончар вылепит из нее красивую посуду.
Нужно было идти.
Человек неуверенно повернулся и сделал шаг, ноги были словно из ваты... Шаг за шагом он приближался к ярко-красному автомобилю, стоявшему чуть в стороне от укатанной грунтовки.
Он сел за руль, включил зажигание. На пассажирском сиденье развалилась рыжеволосая девушка, которая молча смотрела на человека. Человек подумал, что она, его рыжеволосая подруга, одна из них, из тех, кто сидит внутри звезды.
- И черт с тобой! - вдруг громко сказал он. Двигатель урчал на холостых оборотах, человек не спешил включить первую передачу,
- Ты о чем? - спросила девушка.
- Ни о чем. Просто так. Жаль, что у нашей машины нет откидного верха. Можно было бы смотреть на них прямо отсюда.
- На кого? - удивилась девушка.
- На твоих родственников, которые прячутся внутри этой чертовой звезды.
- Что ты такое говоришь?
- Что нужно, то и говорю. Я видел ее, звезду, прямо перед собой... Кратер там был. Если поискать, можно было бы найти сапог Пончика, который он потерял… Ты читала «Незнайку»? Черт, ведь они высадились на Луне, а не на этой звезде! Лунатик – тоже из них, но он молодец. Если бы не он, я до сих пор ничего бы не знал...
- И чего ты сейчас знаешь?
Человек за рулем не ответил. Девушка ответила сама:
- Я тоже знаю, что за тип этот твой Лунатик. Он продает не пойми чего, химию какую-то, от которой шифер срывает. Говорят, Волк попал в психушку именно из-за Лунатика, а Костыль умер тоже из-за него. Вернее, из-за его товара. Так говорят.
- Это хороший товар, - возразил ей человек. - Товар что надо. В жизни не курил такой замечательной травы. Пилюли в ночных клубах по сравнению с ней просто отстой. Белый – шняга. Стоит протянуть руку, и ты сможешь до нее дотронуться. До звезды.
- Это не трава, а настоящая дурь. И дуреешь с нее по-настоящему. Хочешь попасть в психушку, как Волк, или хочешь крякнуть, как Костыль? Уезжать отсюда надо, давно тебе говорила. Не понимаю, для чего люди стремятся в город? Города, даже небольшие, как наш, сжирают сами себя, а люди для них все равно что еда. Жрут и жрут, пока не подавятся. И ты сам это знаешь. Я ненавижу свой город. И другие города тоже. Все эти клубы, весь этот искусственный кайф… Есть же другая жизнь. У меня тетка живет под Смоленском, хорошая, в деревне. Уедем?
- Хочешь коровку за сиськи подергать? Тема закрыта. Есть еще сигаретка? С травой?
- Нет, ты все выкурил, все до одной. Сам знаешь... И сам знаешь, какой необычный цвет у этой травы – фиолетовый. В жизни не видела такой странной травы. Никто не знает, где Лунатик берет ее. Химия, точно говорю...
- Может быть, он берет ее на звезде?
- Что?
- Ничего. Если сигареты кончились, не беда. Поедем к Лунатику, и он...
- Он в кредит больше не даст! Забыл, сколько ты ему задолжал? Могу напомнить! Он уже и так посматривает на твою машину. Все знают, как нравится ему твой «Мустанг», просто с ума сходит по этой тачке. Хочешь остаться без колес? С Лунатиком это проще простого. Видел, какой у него массивный золотой браслет? Раньше он принадлежал Волку. Правильно, зачем в психушке золото? А кожаная «косуха», которую Лунатик и в жару не снимает, принадлежала раньше Костылю. Говорят, он прямо в ней умер, в «косухе» этой. Крякнул от этой странной фиолетовой дури.
- Он не крякнул, он – ушел. Возможно, он уже внутри звезды. Ждет меня и тебя. Наверно, тебя ждет больше, потому что он всегда на тебя заглядывался. Костыль этот чертов. Ты спала с ним?
- С кем?
- Я внятно спросил, зачем переспрашивать? С Костылем, с кем же еще, черт бы его побрал!
- Я не спала с ним, - твердо сказала девушка, глядя человеку прямо в глаза,
- С ним – еще нет, да? Что так слабо? Со всеми перетрахалась, а с Костылем, который на тебя так заглядывался, вдруг – нет. Тварь ты, больше никто! Как только вспомню, с кем ты спала, мне тошно становится и тебя, сучку, убить хочу. Сучка ты. Разве не так? - Мы не муж и жена. Почему я должна хранить тебе верность?
- Мы почти как муж и жена.
- Это не одно и то же.
- Разве? - почему-то удивился человек. - Я подобрал тебя, шлюшку, на улице, в клоаке этой чертовой, полной зловония и мерзости, обул, одел, привел к себе в дом, отдал тебе половину своей кровати, а теперь ты говоришь, что мы с тобой никто. Тварь!
- Я не так сказала. Я сказа…
- Все равно тварь! Настоящая тварь! Вот она – благодарность. Лелеял такую дрянь, как ты, пылинки сдувал и делал все, чтобы ты чувствовала себя счастливой, а ты приходила с мокрыми от чужой спермы трусиками, ложилась на мою кровать, прижималась ко мне и говорила, что любишь меня. Лицемерка.
- Не хочу с тобой разговаривать, – девушка надула губки и, взмахнув рыжими волосами, отвернулась. – И уезжать с тобой никуда не хочу.
- А чего тогда ты хочешь? Потрахаться с Костылем, который с ума сходил от твоей рыжей гривы? Он ублюдок! Вдобавок он мертвец, но в этом нет ничего необычного. Сейчас мы поедем на кладбище, откопаем гроб, и ты будешь заниматься любовью с мертвецом при свете луны. Ты в нашем районе со всеми перетрахалась, я знаю это, осталось только мертвеца попробовать.
- Дурак ты, - незлобно сказала девушка, продолжая смотреть в окно, в ночь. - Не хочу с тобой разговаривать!
- Наверно, ты хочешь умереть, - сказал человек. - Прямо сегодня. Прямо сейчас. - Что-то в его интонации испугало девушку. Она внезапно открыла дверцу и выбежала из машины. Человек через силу догнал ее в ночи. Схватил за руку.
- Ты куда, дура?
- К черту! Куда угодно! Не хочу оставаться с тобой. Ты ненормальный! Псих!
- Не ори, дура, услышат нас! Люди, которые внутри звезды, не только видят, но и слышат. Они все-все слышат, потому что они – зрители…
- Плевать мне на них. И на тебя с Лунатиком... Этот проклятый Лунатик торгует смертью, сам знаешь... Ненавижу его. И тебя ненавижу. Отпусти руку. Больно!
Человек отпустил ее, стоял рядом, тяжело дыша, с виноватым и несчастным видом, который больше подошел бы для провинциального поэта, нежели для любителя острых ощущений, избалованного искателя иллюзий. Рыжие волосы, растрепавшись на ветру, закрывали девушке лицо – большие зеленые глаза и чувственные губы, которые человеку так нравилось целовать. Ему и сейчас захотелось это сделать. Он погладил девушку по голове, убирая назад волосы, а затем приблизил к ней свое лицо, ожидая, что она отвернется или, вырвавшись, снова убежит в ночь. Она позволила себя поцеловать, но ее губы не ответили ему, оставшись холодными и безучастными… Отстранившись, он удивленно посмотрел на нее. Нет, это была она, его подруга из плоти и крови, а не изваяние из камня.
- Я люблю тебя, - сказал он. - И ты знаешь это.
Девушка смотрела на него недоверчиво и немного презрительно.
- Я тебя полюбил с той самой секунды, как увидел. Честно. Раньше я не верил в любовь с первого взгляда... Помнишь, ты говорила мне, что тоже почувствовала то же самое – любовь с первого взгляда? Помнишь?
- Не помню, - сказала она. - Ничего не хочу помнить! Оставь меня в покое!
- Ты врала?
- Я сказала, оставь меня в покое!
- Ты врала, когда говорила, что любишь меня? Врала, да? Хорошо, пошли в машину, моя маленькая сладкая девочка, родственники которой остались внутри звезды. Ты одна из них. Ты – зрительница.
- Не говори так. И я не понимаю, о чем ты.
- Ладно, не буду. Буду называть тебя шлюшкой, если так тебе больше нравится. Что, идем в машину, маленькая и сладкая шлюшка?
Девушка вздохнула, глубоко и обреченно, потом молча побрела за своим парнем. С каждым шагом она ненавидела его все больше и больше. Еще она удивлялась, как могла связаться с таким пустым и никчемным человеком. Странно, но он раньше нравился ей. Возможно, это было близкое к любви чувство. Возможно, нет. А может быть, он прав, и у нее просто не было выбора. О прошлом девушке вспоминать не хотелось. О том, что она дрянь и лицемерка. И шлюшка. Господи, а ведь он тысячу раз прав! И когда-то он действительно нравился ей. Но сейчас она не чувствовала к нему ничего, кроме ненависти и отвращения.
«Жалкий наркоман», - презрительно подумала она, захлопнув за собой дверцу.
Она облегченно вздохнула, когда они миновали поворот на старое полузаброшенное кладбище, где совсем недавно похоронили Костыля. Муниципальные машины изредка привозили сюда, словно городские отбросы, дешевые гробы. В них – бомжи, неопознанные трупы, наркоманы и те, кто давно надоел своим близким, те, на кого всем было плевать. Всю дорогу она ждала: обязательно свернет на кладбище, подкатит на автомобиле к самой могиле, – благо, убогий крест без таблички с именем, без фотографии – у самого края, – и опять станет говорить разные гадости про нее и мертвого Костыля.
Почему-то он проскочил этот поворот, не притормозив и даже не повернув головы. Плевать ему было на мертвого Костыля и на то, что когда-то тому нравились ее рыжие волосы. Кого он хотел сейчас увидеть, так это Лунатика. Когда хоронили Костыля, он, ее парень, к могиле близко не подходил. Друг, называется. Стоял черт знает где, в стороне, значит, и ждал, когда наконец-то закончится эта мрачная похоронная канитель. И всем остальным друзьям тоже было плевать на Костыля, на то, что он – мертвец, лежит чинно в обитом дешевым красным плюшем гробу, и лицо у него совсем желтое, как просроченное сливочное масло. Всем этим друзьям не терпелось предать тело избранного Богом наркомана земле, чтобы отправиться на поминки и напиться. Многие и тогда, стоя у гроба, были навеселе, успев пропустить стаканчик и накуриться той странной фиолетовой травы, от которой Костыль якобы и отбросил копыта, и всем было весело, словно на какой-нибудь вечеринке.
Поставили гроб на две хлипкие табуретки у раскрытой могилы, и все тут же принялись дружно прыскать в ладошки. Накрыли гроб крышкой, и прысканье переросло в идиотские смешки. Когда же крышку заколотили гвоздями и гроб на длинных полотенцах стали опускать в жадно разинутую пасть могилы, тут эти придурки, приятели мертвеца, и вовсе словно с ума посходили. Девушка вздрогнула, вспомнив сейчас тот зловещий до дрожи в ногах хохот, раздававшийся в пасмурный летний день на погосте, заросшем деревьями и жалком. Этот безумный хохот сопровождал Костыля в последний путь, заменив звуки похоронного оркестра. Хохот не стихал, когда с мертвецом прощались. Куски сырой глины барабанили по крышке гроба и приклеивались к ней. Кто-то бросил в могилу окурок и плюнул. Это прибавило веселья...
Девушка, откинув назад волосы, посмотрела на своего парня. Он вел автомобиль молча и, сосредоточенно о чем-то думая, презрительно смотрел на дорогу. Свет фар безжалостно вырывал прямоугольник укатанной грунтовки; иногда свет натыкался на дорожные знаки и ржавые памятники, установленные на обочине. Крупицы звезд сверкали на небе, словно драгоценные камни, оброненные подвыпившим Богом. Начали попадаться строящиеся высотки, на которых работа не прекращалась даже ночью. Окраину прибирал город.
- Куда мы едем? - спросила она.
Он не ответил.
- Знаю, - сказала она. - К Лунатику едем. К этому торговцу смертью. Все, кто сегодня идут к нему за травой, завтра умрут. И ты тоже умрешь.
Он снова промолчал, а минут через двадцать «Мустанг» ворвался на вечерние городские улицы. Всюду чувствовался смрад, пропитавший каждый русский город. На каждом углу – контраст. На светофоре коричневый от ржавчины «Запорожец» рядом с лоснящимся «Бентли». По обочинам рекламные щиты и бутики неизвестных кутюрье на фоне ползущих в неизвестность убогих стариков. Центральные улицы залиты светом, а если свернуть в подворотню и понаблюдать, можно увидеть много интересного. Ноги, торчащие из лежащего на боку мусорного бака – то ли бедолага бомж на ночлег устроился, то ли злодей укрыл здесь свою жертву. Молоденькую девчушку с пищащим свертком в руках – то ли кошка окотилась, то ли сама доигралась, а помочь и подсказать, как жить дальше, как жить правильно, некому. Остается единственное. Испуганно посмотрев по сторонам, бросает сверток в другой мусорный бак и, безразлично перешагнув через ноги то ли бомжа, то ли жертвы преступления, торопливо уходит. Из темноты появляется пес бойцовой породы, брошенный на произвол судьбы хозяином. Нюхает ноги, роется, словно дворняжка, в мусоре, выискивая объедки. Ведет носом в сторону писка, доносящегося из недр бака, чихает в недоумении и несколько секунд злобно рычит. Затем, помочившись на угол железного бака, бежит прочь. И если вокруг нескольких мусорных баков вовсю кипит жизнь, то нетрудно представить, что творится дальше, в городских недрах… «Мустанг», порыскав по улицам, подкатил к серому и мрачному зданию жилой тринадцатиэтажки, в которой даже летом единственный подъезд оставался темным, холодным. Кодовый замок на подъездной двери сломан, домофон не работает. Улица Достоевского, дом номер не то 32, не то 38, на табличке не разобрать. С первого по последний этаж лестница заплевана, усыпана мусором, стены разрисованы пентаграммами и другими магическими знаками.
Человек случайный мог бы предположить, что здесь сплошь живут колдуны и темные личности, связанные с черной магией, и он бы ошибся. Например, на шестом этаже, в квартире №77, жил нестарый священник, который любил выпить, частенько приводил к себе молоденьких шлюх и руки у которого были синими от давнишних татуировок. Раньше священник был столяром; и еще успел отсидеть двенадцать лет за убийство родной сестры. На кухне, в углу, рядом с иконой Богоматери висел портрет убиенной им сестры, и каждый день в шестнадцать часов четырнадцать минут священник опускался перед портретом на колени и просил у него прощения за свой тяжкий грех. Когда в квартире были шлюшки, они в изумлении наблюдали за действиями своего кавалера; кто-нибудь из них, самая бойкая, обычно спрашивала: «За какой это грех, батюшка, просишь прощения? Не за тот ли, в котором только что и я принимала участие?» – «Нет, - серьезно и смиренно отвечал священник, погрязший в разврате и пьянстве. - За тяжкий грех прошу, за то, что когда-то убил свою сестру. Было это шестнадцать лет назад, первого января, ровно в шестнадцать часов четырнадцать минут. Пьяный я был...»
На девятом этаже, в квартире №96, прозябала за бронированной дверью жена жившего когда-то здесь коммерсанта. Три года назад коммерсанта вроде бы за долги выкрали, прислали родственникам его отрезанный палец с обручальным кольцом и требованием приготовить необходимую сумму долга, включая проценты, но дальше этого дело не продвинулось и новых требований от похитителей так и не поступило. Видимо, они переусердствовали, и пленник, не выдержав издевательств, скончался. Где его могила, теперь не мог никто сказать, а жене осталось прозябать в четырех стенах и любоваться иссохшим пальцем, для которого обручальное кольцо сделалось великовато и каждый раз соскакивало, когда она брала палец в руки.
На этом же этаже, в квартире №100, слонялись из комнаты в комнату, как призраки, убитые горем молодые супруги. Их первенец, которого они успели полюбить и назвать Мишей, неожиданно умер на сорок пятый день своего существования, хотя родился очень здоровым и крупненьким. Безутешным родителям умершего малыша не оставалось ничего другого, кроме как мерить шагами квартиру и молча ненавидеть друг друга.
В общем, жили здесь люди степенные и порядочные, ничего общего не имевшие с магическими знаками и пентаграммами на стенах. В квартире №114, на 13 этаже, жил Лунатик, продавец иллюзий.
Лифт, как всегда, не работал, и они, оставив машину у подъезда, отправились наверх пешком. У обитой коричневым дерматином двери квартиры №114 сидел на корточках какой-то человек. Голову он уткнул в колени, серая бейсболка с грязным козырьком валялась на полу среди окурков. Парень и его рыжеволосая спутница не удивились этому. Привычное явление.
Дверь открыл Лунатик, маленький, невероятно толстый человечек в кожаной «косухе», один рукав которой он предусмотрительно закатал до локтя, чтобы был виден массивный золотой браслет на волосатом запястье.
- Заходите, - пригласил Лунатик и приветливо заулыбался.
Иногда он мог так улыбаться. Очень приветливо. Глаза оставались холодными и злыми, как свет звезды. Когда-то Лунатик отучился два года в Литературном институте в столице, а потом бросил, вернулся домой. Понял, это не для него. На современной прозе нынче не разбогатеть. Гораздо выгоднее торговать иллюзиями…
Они прошли в комнату, сели, швырнув на пол здоровенного сибирского кота, на диван, спутник рыжеволосой девушки сразу приступил к главному.
- Слышь, Лунатик, - сказал он, - ты знаешь, сколько я тебе задолжал?
- А ты? - спросил в свою очередь Лунатик и насторожился. Спелые от сытой жизни губы его лоснились. Он смотрел на девушку, она, будто не замечая его взгляда, принялась разглядывать картину на стене: четыре Дьявола, нагих, страшных, как смерть, с похотливо выпяченными губами (многие находили в этих Дьяволах сходство с Лунатиком), валялись в ногах у обнаженной прекрасной девушки, лицо и весь вид которой выражали недоступность и непреклонность.
Эту картину притащил Лунатику один из его клиентов, художник, у которого не оказалось денег, чтобы расплатиться за траву. Лунатику приносили разное барахло: телевизоры, их у него было девять штук, иконы, которые висели даже в туалете, старинные книги, мобильники, нижнее женское белье и даже детские вещи. На балконе валялась позеленевшая от времени небольшая мраморная плита с могилы известного местного писателя. Кто-то из клиентов расплатился этой плитой за пару сигарет с фиолетовой травой. Лунатик ничем не брезговал. Если у клиента не было денег, принимал натурой и вещами, и даже здоровенный кот сибирской породы, который теперь, сидя на полу, недовольно щурился на гостей, также был принят Лунатиком в счет оплаты всего пары затяжек. Будь в силах Лунатика, он наверняка забирал бы и души потерянных людей, как Люцифер.
- А ты? - повторил Лунатик. - Ты-то сам помнишь это?
- Да, - ответил человек. - Я хорошо это помню, и собираюсь просить тебя об увеличении кредита. Надеюсь, ты не откажешь мне?
- Конечно, нет, - радостно ответил Лунатик, потирая руки. - Мы с тобой хорошие друзья, почему я стану тебе отказывать? Говори, сколько тебе нужно? Сигарету, две, десяток? Для тебя – кредит неограничен, брат.
Человек смотрел на Лунатика настороженно, в то же время понимая, чем вызвана радостная готовность того увеличить кредит. Внизу, у подъезда, стоял спортивный «Мустанг», Лунатик давно мечтал о такой машине. Скорее даже не о такой, а именно – об этой. Рыжеволосая девушка продолжала смотреть на картину. Лунатик сказал ей:
- Все говорят, она на тебя похожа. А Дьяволы – на меня, дескать, - и Лунатик засмеялся.
Зубы у него были крупные, неестественные, словно чужие. У него все было чужое.
Девушка ничего не ответила, а ее парень, угрожающе нахмурившись, резко бросил:
- Дай парочку. Можно покурить на балконе?
- Пожалуйста. Если хочешь, кури здесь, в комнате.
Человек взял сигареты и, проигнорировав гостеприимство Лунатика, молча вышел на балкон, к звездам. Лихорадочно закурив, он стал смотреть вверх. Из комнаты доносился смех, смеялись оба, и Лунатик, и рыжеволосая девушка. Почему-то человеку было противно слышать этот смех, хотя раньше ему всегда нравилось, как непосредственно, по-детски, смеется его девушка.
«Она настоящая тварь», - подумал он и встал на мраморную плиту с могилы известного писателя – чтобы быть ближе к звездам.
После второй затяжки одна из звезд стала приближаться сама, быстро увеличиваясь в размерах.
Человек опять, как недавно на краю обрыва, испытал внезапный приступ страха – всепоглощающего, цепкого, направленного исключительно на него. Огромное небесное тело заслонило собой все небо, и человеку показалось, что там, в кратере, он видит сотни любопытных глаз. Зрители. Еще ему показалось, что среди лиц людей, которые прячутся внутри звезды, он видит желтое лицо мертвого Костыля. И оттого, что это уродливое, ухмыляющееся лицо мертвеца быстро приближалось, страх усилился.
«Зрители, проклятые зрители, - подумал человек и еще раз глубоко затянулся. - Проклятый грандиозный спектакль... И стоило ради меня все это устраивать? Когда-нибудь я стану великим...»
И, не дожидаясь, когда страх разорвет его душу, будто бумагу, он бросился вниз.
Когда Лунатик с рыжеволосой девушкой вышли из квартиры, у двери все так же сидел на корточках человек. Серая бейсболка с грязным козырьком валялась рядом, среди окурков.
Лунатик бережно, двумя руками, держал здоровенного кота. На улице Лунатик обошел вокруг «Мустанга» три раза, а затем, увидев на левой дверце свежую царапину, скривился, словно от боли, и сказал:
- Черт! Черт! Черт!
Кот неодобрительно покосился на него.
Потом Лунатик бесцеремонно обшарил карманы человека, валявшегося под окнами, вытащил ключи от машины и документы. Девушка наблюдала за ним молча, стоя у машины и не приближаясь к мертвецу, открытые глаза которого внимательно смотрели в небо. В черных зрачках отражались звезды. Из носа и рта мертвеца текла свежая, еще теплая кровь. Взгляд у девушки был равнодушный и холодный, рукой она задумчиво гладила свои великолепные рыжие волосы.
Лунатик открыл машину, сел за руль; девушка села рядом с ним, кот устроился на заднем сиденье.
Лунатик нежно погладил обшитую кожей маленькую баранку, затем, вспомнив царапину, выругался снова:
- Черт! Черт! Черт!
Несколько секунд Лунатик наслаждался звуком мощного двигателя, затем выжал сцепление и неумело тронулся, забыв включить габаритные огни и ближний свет. Темный, урчащий, словно сытый хищник, «Мустанг» покатил в неизвестность.
На балконы стали выходить жильцы, какая-то женщина визгливо закричала:
- Вызовите же «скорую», наконец! Опять одно и то же! И все норовят вниз, с балкона! Они что, повеситься не могут?
С балкона шестого этажа выглянул подвыпивший священник, которого звала из комнаты голая девка, пухлая, растрепанная, с пивной бутылкой в руке.
- Иду, иду, - ответил ей священник и, икнув, осенил крестным знамением лежащее, внизу тело:
- Прими и успокой, Господи, грешную душу!
Молодые супруги из квартиры №100, оживившись, принялись рассуждать, что это нормально, когда надоевшие всем наркоманы прыгают с балконов, и – ненормально, когда умирают крохотные ни в чем не повинные дети. Оба супруга придерживались единой точки зрения и, оставшись довольны друг другом впервые за долгое время, отправились на кухню доедать яблочный пирог.
И лишь вдова коммерсанта, жившего когда-то в квартире №96, долго стояла на балконе и смотрела, как внизу собирается толпа зевак, как подъехавшая «скорая» уезжает прочь, потому что человеку помощь уже не нужна, как зеваки все собираются и собираются вокруг мертвого тела и как другой приехавший автомобиль, «труповозка», забирает тело, чтобы отвезти в морг. Она и потом, когда машина уехала, и зеваки разошлись, долго стояла на балконе и смотрела вниз, задумчиво поглаживая иссохший палец в небольшой коробочке.
Первач, раздел "О любви"

Кешастик

2010-11-08 23:30:28

Ставлю оценку: 40

Петя Шнякин

2010-11-08 23:31:50

Хуясе насралъ..
хорошо книжко есть, четадь лехче..

ВИКТОР МЕЛЬНИКОВ

2010-11-09 00:18:46

нагадил, однако, но книжка прочитана... уже...

ВИКТОР МЕЛЬНИКОВ

2010-11-09 00:19:00

Ставлю оценку: 39

Чёрный Человек

2010-11-09 00:59:28

заебок

Чёрный Человек

2010-11-09 00:59:41

Ставлю оценку: 41

Йклмн

2010-11-09 03:50:27

Ептыть, никак вспомнить не могу, кто из "икспертаф" всякий раз требует отбивки обзацев...
Ну, а вообще, из того уже что прочитал (ФС, Шева и СФ), на мой взгляд у всех троих - ровные 34°.
А на сороковник пока ни один текст никак не тянет.
Ну, а вообще, сборник - дело хорошее.

AbriCosinus

2010-11-09 09:37:10

Неожиданный Санитар. Непривычный Федя.

AbriCosinus

2010-11-09 09:37:17

Ставлю оценку: 40
нащот абзацев не так просто. на бумаге немножко по-другому воспринимается. у монитора своя специфика.

А. Б. Бурый

2010-11-09 16:28:28

Начало корявенькое, а так сильно. Подумал, что, если бы герой прицелился и попал в "мустанг", мне было бы интересно прочитать о реакции Лунатика

Шева

2010-11-09 17:36:44

Не пошлО.

Щас на ресурсе: 336 (0 пользователей, 336 гостей) :
и другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.