Я решился сварить суп. Сам. Жена уехала в деревню к маме и забрала обоих наших охламонов с собой. Охламоны – это коты. Сталин и Черчилль. Степа и Гуча (от Гуччи) соответственно. Я же остался на поклейку обоев в коридоре. Жена уехала, выдав мне на руки целый библиотечный отсек, посвященный готовке. Пару дней я промаялся разбухающей в кипятке лапшой и наконец, подтолкнутый начавшимся гастритом, решился.

Суп. Суу-у-у-ууууууп. Суп, это очень хорошо. Это правильно и по-мужски. Осталось решить, как, из чего, с чем, куда, когда и где, кто и зачем. То есть - ничего сложного.
Что нужно, чтобы сварить суп? Мясо, рыба, колбаса? Откроем книгу и выберем рецепт. Человек я не суетливый и обстоятельный, поэтому ещё пару дней ушло на поиски рецепта. И вот, наконец, он был найден и кропотливо выписан на отдельный лист. Борщ. Боржч, как у Стругацких. Настоящий украинский борщ. Еда небожителей. Горячий, обжигающе горячий, со сметаной, с зеленым лучком, черным перчиком, да с черным хлебушком да сальцом чесночным. Да под холодные пятьдесят грамм. Выбор – очевиден!

Выписав на листик список продуктов, на следующий день, я двинул в супермаркет, в котором было всё. Я купил картошку, морковку, лук, свёклу. Проблема была в том, что для бульона нужен был суповой набор, по крайней мере, так говорилось в рецепте. Я обшаривал магазин до позднего вечера, но никакого супового набора так и не нашел. Купил набор отвёрток.
На следующий день, твёрдо решив, что вкуснейший украинский борщ будет-таки, приготовлен, я позвонил бывшему деверю Мишке. «Привет, братэлло! У меня тут незадача, ты не знаешь, в каком магазине наборы суповые могут быть? А то я уже купил набор отверток, набор кастрюль и набор победитовых свёрел или свёрл? Не суть, короче. Из этого борщ не сваришь, я уже понял!» - радостно орал в трубку я. Мишка, человек бывалый, он уже три года как разведён. Должен посоветовать решение, что он тут же и сделал. «Дурак ты, Лёха, и не лечишься! Суповой набор, это кости, костей тебе надо купить, чтобы бульон наваристый был. Сейчас пятница, вечер, а за костями надо на рынок идти, с утра. Могу сходить с тобой, если хочешь, братэлло». Я, само собой согласился и уже через час, Мишка тарабанил в мою дверь, любовно прижимая к себе теплую 0,7 и пакет с холодным пивом.

На следующее утра, я убедился, что лапша быстрого приготовления может служить причиной не только резей в желудке, но и мучительной головной боли. Мишка, как самая настоящая сволочь и бывший родственник, был весел и с утра кричал фальцетом в туалете «no woman no cry». Распив напополам бутылку припасенного заранее прагматичным Мишкой пива, мы скорбной процессией побрели на рынок. Точнее скорбной процессией шел я, а Мишка, гад, пританцовывал, как на похоронах тёщи.

На рынке в обязательном порядке были закуплены: пять кило картошки, потому что, как объяснил Михаил, растворимое пюре роллтон для борща не пойдёт, квашенная капуста, бочковые солёные огурцы, свиной окорок, кило говядины, морковь по-корейски, капуста по-корейски, баклажаны по-корейски и шмат соленого сала по-украински. Глядя на увесистый мешок, меня стали терзать самые смутные мысли. И конечно, все опасения полностью оправдались. Был закуплен ящик тёмного пива и два по ноль-пять светлой сорокаградусной жидкости. Придя домой, мы выяснили, что суповой набор так и остался на весах хитрого азербайджанца Виктора, который всем утверждал, что русский, и вообще дальний потомок Пушкина. Не думаю, что Пушкин носил кепку – аэродром и говорил на еврейский манер «ой-вэй!» Ну да ладно.

Борщ! Шла вторая неделя моих попыток сварить суп самостоятельно. Мишка был полон сил, я же с каждым глотком грустнел. Мы налили в кастрюлю воды и поставили на газ. Было коллегиально решено, что говядину единым куском надо положить в воду. Кусок упал в кастрюлю, вода вышла из берегов, и в кухне вкусно запахло газом. Готовку пришлось немного отложить. Конечно, мы немного выпили.

На следующий день, глядя на немного помятое, но при этом улыбающееся Мишкино лицо, меня стошнило. «Э, братэлло, да ты совсем изголодал! Сейчас мы будем тебя кормить». Мишка ушёл грохотать на кухне, производя при этом столько шума, что мне казалось, за приготовлением борща, он решил разобрать несущую стену и спросить у соседей соль.

Через час я на цыпочках прокрался на кухню, морщась от каждого шороха. Мишка шутку оценил и саданул открытой ладонью по спине: «Не бзди, страдалец, еще с полчасика и всё будет готово!» Страдалец кивнул и присев на колченогий табурет, вытянул сигарету из смятой пачки. «Слушай, Мих, а как ты его варишь? Я вот уже девятый день его варю, и, кажется, начинаю понимать, что значит поговорка, что борщ сутками славится…» - руки предательски дрожали, и было принято решение медикаментозного вмешательства в кулинарный процесс. Кадык дергался, в кастрюле мерно булькало, Мишка курил и икал одновременно, в общем, получался неплохой брейк-бит.

Надо отдать должное моему навязчивому, в плане злоупотребить, родственнику – процесс продвигался вперёд. Вытащив кусок мяса, мне приказали порезать его на куски, а-ля один укус, что я и изобразил, тут же порезав указательный палец левой руки. После этого меня отправили на балкон, чтоб не мешался под ногами. Я присел на мягкий диванчик и тут же увидел в оконном проёме свою ненаглядную Светку, грозившую мне пальчиком и говорящую голосом Николая Дроздова: «Ай-яй-яй!». Я заорал и проснулся.

На кухонном столе спал мой боевой друг. Кухня же была наполнена чадом. Весь бульон выкипел, кастрюля, впрочем, тоже. Растолкав Мишку, стали обдумывать план дальнейших действий. Путём тайного голосования с помощью шапки-петушка было решено, всё выбросить, нарезать сала и окорок, сварить картошки и похрустеть бочковыми огурцами. И посидеть по-человечески. Короче, мы снова выпили.

В общем, борща мы так и не поели. Зато Светка, по приезду домой отметила улучшенный цвет лица, спавшие пивные бока, сгоревшую кастрюлю, батарею пивных и водочных бутылок. Но самое главное – слёзы радости на небритом лице мужа-дурака. И сварила борщ.