- Скажи, когда ты успела стать такой сукой?
- А я ей всегда была.
- Маскировалась?
- Просто не давал повода раньше.
- А сегодня что за повод?
- День России.
- Охуенный повод, а на самом деле?
- Просто у меня нет настроения ехать к твоим друзьям, надоело это быдло.
- Я тебя не пойму, мы неделю назад договорились, что изменилось? Когда они успели стать быдлом? Я думал, что это и твои друзья.
- Моими друзьями они были только из жалости к тебе.
- Жалости?
- Ты слышал.
- То есть я правильно услышал, да?
- Да.
- И с каких пор ты меня жалеешь? Слушай, оторвись ты от своего зеркала, а то я его ебну сейчас.
Она медленно повернулась ко мне и улыбнулась.
- Я же говорила, что ты даже поругаться нормально не можешь.
- Это плохо? Хочешь, чтобы я тебя отпиздил?
- Только попробуй.
- И что ты сделаешь?
- Лучше тебе не проверять…
Проверять действительно не хотелось. Я развернулся, нацепил шлепанцы и пошел на улицу. Во дворе было жарко, хотя только десять утра. На душе было паршиво. Ноги сами понесли в ларек.
- Привет, Валер.
- Привет, что так рано?
- Нормально, дай-ка мне пивка.
- А что убитый какой?
- Да овца эта заебала, собирались на природу, а тут, бля – не поеду.
- Бывает.
- Да.
- Тебе какого?
- Похуй. А где у тебя продавщица?
- Заболела.
- Понятно.
- Да что понятно – муж, наверное, отпиздил опять.
- И что, часто такое?
- Бывает. Тебе холодного?
- Да ты заебал, давай скорее. Как в ресторане, бля.
Пивная крышка с хлопком отлетела в сторону и угодила проходящей мимо старушке по голове. Я отвернулся – только криков еще не хватало. Старушка повертела головой, поохала и пошла дальше. Над горлышком бутылки вился дымок.
- Погодь.
- Что?
- Может беленькой ебнем?
- С утра не хочется.
- Давай, а то тоже настроения нихуя. Вчера своей уебал леща – достала.
- Ну, давай, только я денег с собой мало взял.
- Хорош тебе.
Выпили по сто. Водка была теплой, противной.
- А в холодильник не судьба положить?
- Да только купил.
Я присосался к пивной бутылке, чтобы отбить противный привкус. Отпив половину, поставил бутылку на землю, а сам присел на пластмассовый ящик и закурил.
В голову приятно ударило. Захотелось напиться.
- Давай еще, - мне уже не терпелось.
- Да погоди, пусть остынет.
- Потом остынет.
Валерка полез было в морозильник, но его отвлекли покупатели и он стал пробираться через нагромождения упаковок с бутылками к окошку.
На противоположной стороне улицы ругалась какая-то парочка. Девушка что-то с отчаянием в голосе доказывала парню, а тот стоял, запустив руки в карманы брюк, и иногда отвечал ей резко:
- Да, бля… хуй на… пошла в пизду… заебала орать
После очередного всплеска эмоций со стороны девушки, парень резко схватил ее за затылок левой рукой, притянул к себе поближе, а ладонью правой руки несколько раз с оттяжкой ударил ей по лбу, произнося при этом в такт:
- Ты… за…е…ба…ла.
Закончив воспитание, отпустил, развернулся и пошел по улице, не оборачиваясь на ее крики. Девушка немного повыла, поорала вслед, затем резко успокоилась, оглянулась вокруг себя, видимо принимая какое-то решение и с криком «Сережа, прости» понеслась вслед за парнем. На улице снова стало тихо.
Вернулся Валерка с бутылкой в руке. Разлил в стаканы, а рядом положил несколько бутербродов, с аккуратно нарезанными кусками сыра и колбасы.
- Сам что ли бутерброды резал?
- С хуя ли? У меня жена для этого есть.
- Ты же ей впиздил вчера.
- Ну и что, а как это должно на моих бутербродах отразиться?
- И она что, типа, не обиделась, к маме не уехала?
Он взглянул на меня с непониманием.
- Почему к маме?
- Ну, ты же ей въебал.
- И что? Я же за дело.
- За какое?
- Я футбол смотрел, а она перед телеком крутилась, пыль, типа вытирала.
- И ты ей за это…
- Давай выпьем.
- Давай.
Бля, все пИздят, почему же я въебать-то не могу? Ну и хуй с ней – обидится, уйдет – я что, другую не найду?. Найду. А может и не уйдет, отсидится у мамы, да домой вернется. Только как я ей в глаза потом смотреть буду?
Через час бутылка водки была пуста, а рядом с ней стоял ряд из восьми пивных бутылок.
Валерку немного развезло. Хорошо, что продавщица все-таки вышла на работу. На ее щеке красовался приличных размеров синяк. Все попытки замазать его тональным кремом, не привели к успеху.
Мы с Валеркой уже несколько минут обсуждали мою наболевшую проблему.
- Да я тебе говорю, - учил он меня, - с ними так и нужно – слово против – дал по уху, второе – в глаз, третье – выгнал за дверь – пусть уебывает.
Меня хмель не брал. Я пытался представить, как бы я ее ударил, но даже в мыслях рука на нее не поднималась. Валерка отошел поссать, а я смотрел себе под ноги и сплевывал на землю после каждой затяжки. На душе стало еще хуже после этого разговора.
- Ты здесь?
Я поднял голову. Она стояла передо мной в коротком летнем платье. Через выбившиеся волосы пробивались лучи солнца, как бы обрамляя ее прелестную головку нимбом. Впереди себя, как бы выставив защиту, она держала обеими руками – красивыми загорелыми руками – большую пляжную сумку, которую я собрал еще вечером для поездки.
- Прости, - она виновато смотрела мне за спину, хлопая своими прекрасными длинными ресницами, - я как дура себя вела.
Я молчал, не зная, что ответить, меня начало слегка развозить от выпитого.
- У меня просто месячные начались, вот я и… ну, в общем, поехали, может? Я и сумку взяла уже.
Я вспомнил парня с той стороны улицы, вспомнил как методично он замахивал рукой, произнося «Ты…за…е…ба…ла.».
Встал с ящика, подошел к ней, заглянул в ее большие голубые глаза, обхватил левой рукой за затылок, притянул к себе, поднял правую руку ладонью к ее лицу и … поцеловал.