Родился в городе Ялта. В мае, в день Пионерии, в 1984.
Первое воспоминание связано как раз с пионерами. Я играю в каком-то сквере с двумя игрушечными автомобильчиками. Один представляет собой уменьшенную копию жигулевской «шестерки», второй – 412-го «Москвича». Обе модельки очень красивые, блестящие, с открывающимися дверками и крышками капота и багажника. Внутри можно разглядеть пластмассовую имитацию салона.
Одним словом, на данный момент я представляюсь обладателем маленького сокровища. Точнее двух. Вероятно именно это обстоятельство – моя материальная состоятельность и полная незащищенность, потому что мама куда-то отошла – привлекло ко мне внимание двух пионеров. Они подходят ко мне как-то бочком, в своих шортиках, белых рубашечках и красных галстучках.
Пионеры, почему вы подходите ко мне бочком? – спрашиваю я сквозь годы, сидя перед компьютером и чувствуя смутную угрозу для меня того, маленького, копошащегося посреди цветущего сквера, - И почему от вас исходит угроза? Неужели вы можете причинить зло, вы, те кто всегда готов к защите дела Ленина – Сталина?
И сквозь годы же пионеры отвечают мне, сидящему перед компьютером: - К защите дела Ленина – Сталина всегда готовы! Но мы идем по скверу в наших шортиках и красных галстучках и видим у тебя, трехлетнего, в руках две красивых модельки. Две! И это в то время, когда мы, пионеры, не имеем не одной! Мы видим это, и мы начинаем испытывать дискомфорт от этого неравенства. Мы чувствует антагонизм к тебе, к советскому карапузу! И мы понимаем, что мы должны что-то предпринять, что-то сделать, что бы исправить эту чудовищную ситуацию, эту черную несправедливость. Но мы пока не знаем, как именно нам надлежит поступить, возможно, нам предстоит первый в нашей жизни акт восстановления попранной справедливости. Мы немного робеем от этого и поэтому подходим к тебе бочком.
- Если так, тогда вперед пионеры! Восстановите справедливость, и пусть живет и ширится дело Ленина – Сталина!
И почувствовав мою поддержку, хоть и выраженную через двадцать лет, один из пионеров говорит мне:
- Пацан, дай посмотреть машинку.
И я протягиваю ему машинку. Я отдаю в руки пионера мой 412-ый «Москвич», я не чувствую угрозы. Я еще не знаю что такое справедливость. Моя картина мира гармонична и напрочь лишена демагогии. Посредством этой машинки я получаю свой первый коммуникативный опыт. Но уже тогда я знаю, что опыт нельзя получить просто так, задаром, и поэтому я серьезен и нахмурен. Пионеры тоже выглядят серьезно и хмуро, они рассматривают мою машинку, и решают, как им поступить. И решают, а решив – решаются. И я чувствую, что они решились, но ничего не могу поделать, потому что мне три года и я бессилен перед решимостью двух пионеров. Мой самый сильный аргумент – моя мама, куда-то ушла.
И пионер держащий 412-ый, говорит мне:
- Пацан, отдай нам одну машинку, у тебя их все равно две.
У меня их, несомненно, две, но сохранится ли это положение вещей если я отдам вам одну? А если изменится, то в чью пользу? И как измеряется эта польза: машинками или чем-то другим?
Пока я думаю, пионеры уходят. Уходят вместе с моей машинкой. Наверно они решили, что я не умею разговаривать, или что справедливость не может ждать, пока каждый бутуз будет ее осмысливать.