Зачем она вообще существует, эта правда? Сами подумайте: никто ведь её не любит. По отношению к себе уж точно. Она всегда все портит. Играючи может сломать судьбу человеку, группе людей, организации, существуя, при этом, лишь в эфемерном, выдуманном обществом информационном поле. Ведь в природе, в чистом виде правды нет, точнее есть и она тотальна, но никоим образом не влияет на процессы, сонмы которых ежесекундно протекают вокруг нас.
С другой стороны, маленькая рыбка, бычок-подкаменщик, маскируясь под цвет окружающего его дна, извращает правду себе во благо, жульничает, чтобы быть незаметным и не быть съеденным. Получается - он лжет? Я не склонен рассматривать суть лжи прямо сейчас - слишком это сложно.

Эту историю мне рассказал один знакомый. Вряд ли его можно считать другом, друзей у него нет вообще, но получилось так, что я оказался в списке из двух персон, которым он может открыть некоторые свои тайны. Строго говоря, никакая это не история, а так, эпизод. Из тех, случись подобное с нами, о которых мы бы поохали немного, попереживали, да отложили подальше, в глубокие ящики нашей памяти без номера и срока хранения, словно видео с турецкого курорта, которое потом никто никогда не смотрит.
- Как можно? - спросит внимательный читатель, - выходит ты, автор, выкладываешь на всеобщее обозрение секреты человека, который тебе доверился?
Э, нет! Руки, конечно, давно чесались, очень чесались, но я бы никогда так не поступил. Однако мой приятель сам попросил:
- Дима, ты же писатель, хоть и хреновый, да-да, хреновый, не перечь! Напиши обо мне что-нибудь.
- Хм, ты даешь мне право написать о тебе? Вот это номер! Ты представляешь себе, во что это может вылиться?
- Конечно, представляю, потом – кто тебе поверит? Ты же шут, маратель ворда без единого проблеска надежды на известность. Писака, каких тысячи, безыдейный и скучный, да еще – алкоголик. Ох, прости… Просто у меня больше никого нет.
Я вздохнул - увы, он вынужден так говорить.
- Хорошо, что ты хочешь, чтобы я написал?
- Ага, слушай. Случился тут со мной один инцидент…

* * *
Меня зовут Волк и я проклят. Дело в том, что я – маг. Дело давнее, но, обретая силу звезд и земли, океана и пустынь, принимая в свою душу магию во время обряда посвящения, ты также принимаешь и проклятие. Это – плата. У всех она разная. У кого-то это отражается на внешности (почему, вы думаете, истинный вид некоторых колдуний и волшебников так ужасен?), у кого-то принимает формы причудливых, порой даже забавных привычек или свойств. Например, в присутствии одного моего коллеги начинали разговаривать кошки, не собаки или морские свинки, а только кошки. Причем, на языке содержания. Какое-то время его это веселило – как ведь иначе рассматривать на сборище фелинологов двух бобтейлов, обсуждающих вчерашний хоккейный матч под грохот падающих тел их хозяев? Потом наскучило. Скука вообще – жуткое и единое проклятье всех бессмертных.
У меня другая проблема – я всегда говорю правду. Конечно, стараюсь молчать, но если вывести меня из себя, чему подвержен любой человек, пусть даже он – маг, меня несет. Я не добрый волшебник, но и не злой, нет такого разделения. Я не боюсь чеснока, серебряных пуль и т.п. ерунды, впрочем, фильмы ужасов я смотрю с нескрываемым восторгом. Я родился очень давно, в Баварии, служил, учился, работал, воевал…
Убивал.
И всегда говорил правду.
В тот день я просто ехал по своим делам (из районного отделения пенсионного фонда, если быть точным, сосредоточения вселенского зла). Когда ты живешь вечно, некоторые игрушки порядком наскучивают, поэтому я находился за рулем довольно затрапезного вида Мазды. А вот некоторые очень торопятся жить. Перед трамвайной остановкой, в том самом месте, где люди выходят из вагона, пересекая часть полосы дороги, меня дерзко боднул в левый борт черный БМВ Х3, уворачиваясь от выходящего из трамвая паренька с рюкзаком и в смешной шапочке. Стоит ли говорить, что моя машина в этот момент уже стояла, я дожидался посадки и высадки пассажиров.
- Крррх, - жалобно заскрипело крыло. Мазда чуть сдвинулась вправо.
- Великолепно…
Я заглушил двигатель и полез за телефоном. Надо позвонить Ольге, чтобы не ждала меня скоро.
- Ты вообще, смотришь, куда едешь?
Бум! Слева возникла девушка лет 25-ти, или женщина? За слоем косметики сложно было разглядеть человека, скажу проще – наглая молодая особь женского пола груба колотила своими сапожками по моей двери. И при этом развязно материлась. Картина аварии была предельно ясна: высокая скорость, препятствие, маневр вправо, удар, машину чуть развернуло, шок. Я открыл дверь, насколько позволял борт БМВ, сверкающий в полуметре от моей Мазды, кряхтя, выбрался из салона и тут же получил скользящий удар по лицу.
- Сссука ты, изуродовал мне машину, урод!
Лучшая защита – это нападение.
- Девушка, позвольте, но я же стоял! Да прекратите же вы!
Беснующаяся мадам намеревалась нанести еще пару ударов мне в лицо, но тут я схватил её за руки, и что вы думали?
- Насилуют! Люди, помогите! – громкий визг девушки не остался незамеченным (кто бы сомневался).
Несколько дюжих мужиков, стоящих на трамвайной остановке и с интересом наблюдающих данную сцену заметно напряглись, громко комментируя варианты дальнейшего развития событий. Я пристально посмотрел горе-автомобилистке в лицо:
- Вика, успокойся, мы позвоним твоему Борису, и все уладится.
- А? Как?.. Как ты, вы узнали?
Вика вырвалась, повернулась к своей машине, положила руки на покатую крышу и опустила голову. До меня донеслись едва сдерживаемые рыдания. И я знал правду и мог её сказать.
Эта молодая женщина с плохо скрываемым уральским акцентом, отвратительно крашеная в выщелоченную блондинку, с макияжем, в своей насыщенности способным поспорить с боевой раскраской ирокезов, одетая в стандартный норковый полушубок и, отчего-то красные, высокие сапоги, вдруг сделалась маленькой девочкой, испуганной и потерянной.
Дежурно развивающаяся ситуация с мелким ДТП стремительно приобретала черты драмы. Нет необходимости быть волшебником или магом, чтобы понять, что прямо сейчас изобретательная подруга-Судьба подкинула мне весьма сложный клубок проблем в лице девушки Вики.
- Дай мне ключи!
Забравшись в её машину, я дождался зеленого сигнала светофора, затем резко тронулся с места, проехал с десяток метров и припарковался у обочины, потом так же убрал с проезжей части и свою помятую Мазду.
Я обычный маг, не злой, но и не добрый. Тогда, в 1983-м я выстрелил человеку в лицо. В последний раз. В лицо стрелять очень просто, не промахнешься – существует некий магнетизм - наверное, притягивают глаза – ты практически не целишься, просто поднимаешь оружие и стреляешь. Все случилось в пригороде Бейрута, наш взвод зачищал тогда зону малоэтажной застройки - внезапно из-за развешенных одеял, прикрывающих входы в этом бедном квартале, выскочил мальчишка лет 12-ти. Он громко кричал, и у него была граната…

Вика сидела у меня в машине, покачиваясь и уперев взгляд в замок бардачка.
- Вы фокусник? Откуда вы знаете, как меня зовут?
- Да, фокусник, и я знаю про тебя все. Возьми тик-так, у тебя пахнет изо рта (вот же издержки проклятия!). Ты Вика Онуфриева, финансовый аналитик, работаешь в компании РМ-сервис, в своей работе ни черта не смыслишь, снимаешь комнату на пару с подругой в Бибирево, приехала из Омска в прошлом году.
Вика вздрагивала от каждого моего слова, словно эти фразы, произнесенные мной ровным, спокойным голосом били её током. Я вздохнул и продолжил:
- Машина, которой ты отважно протаранила мою маленькую Мазду, ты взяла у парня своей подруги, он купил её в мае за миллион шестьсот восемьдесят тысяч, кстати, он – гей, так что шансов у твоей Гали – один на тот же миллион.
- Да ладно! – Вика живой же человек, эта информация её действительно потрясла.
- Ну да. Что касается тебя: ни с какой Верой твой Борис не встречается, а женщина, с которой ты его видела – это жена его друга.
- Ха! И что это меняет?
- Да ничего, просто он был крестным их ребенка и не успел тебе об это рассказать. Там нет никаких отношений, поверь мне. Я всегда говорю правду. А еще напомни мне, куда ты так торопилась?
Вика потупилась, на её глазах вновь проступили слезы.
- В клинику.
- Вика, у тебя будет девочка и выкинь ты всю дурь из своей головы! И вот о чем я тебя попрошу – возьми пару уроков, пусть тебе поставят речь – невыносимо слышать, как ты глотаешь гласные в начале слов. Знаешь как меня гнобили за мой баварский акцент в Берлине?
Впервые за эти многие тягостные минуты Вика улыбнулась.
- Простите, я не спросила: а как вас зовут?
Ох тыж, сейчас начнется.
- Волк, меня зовут Волк, и ради твоего же спокойствия я призываю тебя более ничего обо мне не спрашивать.
Восстановить покореженные автомобили силой магии не составляло особого труда, какое-то время мы еще болтали с Викой, но она, окрыленная полученной информацией, рвалась к своему возлюбленному. Выслушав от меня еще несколько замечаний по поводу её стиля одежды (красных ботфорт, в частности), подхода к столичному образу жизни вообще, макияжа и прически, Вика уехала.
И тут я вспомнил, что так и не позвонил своей единственной подруге, живой, ждущей меня…
Моей стареющей Ольге, благодаря моему проклятию знающей все. Я схватился за телефон, набрал номер и услышал на другом конце соединения её мягкий, теплый голос:
- Сообщи мне свои координаты.

* * *
- Ну как? Романтично?
- Вполне. Всегда говорил – ты есть бездарь, Дима. Там ведь была такая трагедия! Беспорточная девочка на дорогой машине, снующие зеваки, слезы! А ты описал все сухо, коротко и с оборотами у тебя проблемы, и со стилистикой, и с запятыми, и Бейрут за каким-то хреном приплел, хотя в Нанкине была настоящая бойня!
- Ну тогда сам все напиши! Как тебя Ольга терпит?
- Не хочу!
- Правда?
- Правда. Кстати, скушай тик-так…

_________________________________________