В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




НАЧАЛО РОМАНА

2013-06-24 10:34:56

Автор: евгений борзенков
Рубрика: ЧТИВО (строчка)
Кем принято: Француский самагонщик
Просмотров: 902
Комментов: 15
Оценка Эксперта: 35°
Оценка читателей: 38°
- А вот фраппируете вы надменно, или как?
- Да бог с вами! В мои-то годы… Пару палок за ночь, от силы.
- Вы правы, мой друг, слабовато.

Марк Аврелий, «Разговор с трупом».



Солнце… им всегда надо делиться. А смысл? Оно одно, одно на всех, его вечно мало, кому-то не хватит, эта жёлтая сковородка на раскалённом синем столе с овчинку. Пусть другим, мы выберем дождь, выберем низкую облачность, осадки, серость. В дни непогоды гораздо лучше ноют и срастаются кости. Солнце, начищенный медный грош – западло нагибаться ввысь за обычной монетой, размениваться на пустяк.

Он и в школе был нелюдем. Всегда с краю, в своих мыслях. Когда все по команде бежали к центру, он оставался на месте, на своей периферии, или шёл в противоположную сторону, находя приз просто под ногами. Таких обычно пинают стаей, но его не трогали – Роман был левшой и пара экспресс-спаррингов за школой, несколько гематом, выбитых зубов, рассечённых губ, так, чтобы огородить периметр флажками, запомнилась школьному зверью. Его обходили стороной мягкие беспозвоночные, скалили зубы в спину, но благоразумно поджимали хвосты. Личинки людей шкурой чуют беду, им нет нужды повторять два раза. Каждой из беспородных дворняжек, им было понятно, что Роману ничего не стоит провести любому ногтём по коже, воткнуть в царапину сначала ноготь, потом палец, и под конец просунуть в рану кулак целиком. В классе было холодно рядом с ним, другие покрывались гусиной кожей от его замогильной пустоты, отрешённости, от его слов несло трупным равнодушием, отвечая у доски, окутанный в кокон фальшивого смирения, он смотрел пустыми глазами насквозь, живое - неживое, всё равно.
Учителям, всем без исключения, до зуда в руках хотелось ткнуть в него указкой, как в жабу, брезгливо вынести за двери, а после окропить помещение.

В отличие от людей, увидев кошмар, он засыпал. Проваливался в сон, на ходу. Кошмаром могло быть добродушное чудовище, жующее бутерброд, воющая сирена, рекламный плакат, дети, их визг, их мамаши, старик с клюкой и орденами, фотография в паспорте, чья-то случайная фраза, ставшая в горле поперёк, и после, штопором ввинчиваясь в мозг, наматывающая на себя всю прожитую неделю, весь непрожитый день, всех родственников, огнеопасных женщин, проделанную работу, дрожащие руки, съеденный вчера обед, мокрое от пота сидение, сухой воздух напополам с песком, пыль, кровь из носа… Вместо того, чтобы отползти, попытаться зализать рану и найти компромисс с тварями, он выключал себя, становился прозрачным.

Предпочитал НЕ БЫТЬ.
Он засыпал.

И почему бы не остаться там, в тех лабиринтах, узнавая предметы на ощупь, пугаясь жуткой красоты знакомых, но невиданных очертаний, городов, улиц , предметов, составляя свою карту, движением мысли сочетая неодушевлённое с одушевлённым, плыть в упругом пузыре сновидения, наполненного тёплым гелием.

Нет, его снова выталкивало в мир, будто проломив гнилые доски моста, он обрушивался в ледяные воды реальности, хватал губами воздух, тонул, судорожно цеплялся за брошенную каким-то параллельным существом старую песню в магнитоле, и, уже немного приходя в себя, знал, что именно она будет его греть через двадцать лет, когда остынет старое туловище, кожу хоть натягивай на барабан, в голове станет пусто, руки будут отбивать ритм под свинг Паркинсона, однажды он пройдёт мимо ветхой стены, из неё вывалится кирпич и оттуда родником хлынет знакомая мелодия и даст форы ещё на лишних пару лет, какая-нибудь краска «игуана» или «мокрый асфальт» на грязном автомобиле дёрнет за ниточку памяти, вдруг всплывёт кусок из жизни, там не будет ничего важного, только вмятины от свежего ДТП, только обрывки цветных одежд, разговоров, букеты, может быть чьи-то губы, слишком свежие, слишком яркие для него тогдашнего.
Всплывая время от времени из бесчисленных нарко-погружений, он замечал, что как осадок в мутной воде, оставалось только вот это: первые часы голода, абстинентный рассвет, змеиной кожей с тебя сползает кодеиновый покров опиатов и уже нет защиты, только ты и космос, через каждый нерв идёт ток в триста восемьдесят вольт, у тебя есть, в твоём распоряжении зловещий смайлик спидометра, где стрелка знает только один путь - рывками вправо, есть гашетка в полу и зелёная пелена на глазах.. и музыка вместо крови пузырится по телу, но что бы ни случилось, тебя хранит пропахшая серой и ладаном порочность этой минуты, пока звучит в динамиках тема, ничего не произойдёт, ничего не случится, хранят эти звуки, ведёт чей-то чужой голос, только не забывай совать монеты в автомат, только танцуй и жми, жми на гашетку.

Он проходил мимо открытых окон на этажах и жалел о потерянной возможности: ведь вот же, никого нет, никто не спешит, без толчеи, и ветер открытых просторов свеж, правдив, а там – море, воздушные волны, прохладная, чистая постель асфальта, хранящая запахи стёртой резины, застоялой весны, суеты, перепревших прошлогодних надежд, и всё только твоё… и пусть это быстро, пусть миг, но твоё.
Асфальт вместит и примет мягкое крошево твоей плоти, твою «мокрую» печать.
Трудно оторваться от открытого окна. Тянет соки этот хрустально-свинцовый воздух…
Трудно держать в руках нож и просто резать хлеб, когда вены так хорошо видны, упуская минуту за минутой….

Трудно жить, когда уже всё.
Только лишь делать вид.

Сухое дерево, пустившее ростки от корня.
Или вот сладко, например, держа ножницы, одним махом перекусить шнур под напряжением, чайник, утюг, телевизор… Опустить в ванную включенный фен. Нежная вспышка, интересная боль, память накопит ещё, больше, ближе. И почему бы не взять в руки нож или шприц, не ощутить холодка под ключицами, щекотки в затылке, почему не провести указательным по лезвию так, чтобы взвизгнул нерв в позвоночнике, а потом слизнуть порез, удивительно, откуда в крови соль, откуда столько крови, столько жизни в пустом сосуде.

Роман избегал нормального человеческого общения. Их нет, людей, нет нормальных. Его день был донельзя прост: за спиной хлопнет дверь, сигарету в зубы, щёлкнуть огнём зажигалки, впустить в себя первый дым, пикнуть кнопочкой, ввалится на сиденье, провернуть ключ, пару минут посидеть, переключая каналы радио, пока мотор набирает тепло, чтобы слиться с ним, стать одним целым, чтобы педали стали продолжением ног, и… – и в путь.

По личному архипелагу аптек, эти островки омывает течение улиц, течение несёт само, оно знает где и что, и Роману надо лишь выключить зажигание в нужном месте, войти, за руку поздороваться с охранником, перекинуться с девчонками, улыбнуться: Наташ, привет, дол зелёный? Нет, Ром, остался «Стада», жёлтый. Будешь? Ну, если так, ладно… Наташа, когда же ты дашь мне ебать, в конце-то концов? Да иди к чёрту, Рома, тебе лишь бы попиздеть, тоже мне ёбарь…
Высокая энергия чисто по деньгам, он возьмёт на все и примет в отдельной каморке тут же, рядом с туалетом, где гостеприимно расставлены бутылки с водой, чтобы запить. Там же встретит знакомых – с некоторых пор аптеки стали чем-то вроде клубов по интересам; бывает, встретит нужных людей, перетрёт о делах, займёт денег, даст в долг, в трудную минуту кто-нибудь угостит, общие интересы, общая судьба, река несёт их и бьёт боками друг о друга.

А потом выехать, стать где-нибудь в тупике и ждать, когда листья начнут наливаться зеленью, птицы, прочистив залипшие глотки, станут робко кряхтеть, покашливать, гавкать басом, постепенно разгоняясь, набирая выше, выше и вот уже грязный налёт кумара начнёт шелушиться окалиной, освобождая чистую небесную глазурь, над головой раскинется тончайшая сеть звуков, стройное хоровое пение, куда органично вплетены удары кузнечного молота, заводской гудок, визг тормозов, скрип строительного крана в вышине, крики о помощи, хлопки открываемых бутылок с пивом, воздух комнатной температуры можно снова не спеша пить маленькими глотками, в слюне появится сладость, в мышцах появится кровь, в крови - …возникнут видения, будущее, прошлое, в эту минуту станет возможно всё, любая ситуация по плечу, пронизана солнцем и какой-то слишком плотной любовью, как терпкое молоко суки на губах, как приятный шелест денежных купюр между пальцев, всё настоящее и сейчас без боязни можно вспомнить, например, что случится через два года, а именно: что-то кончится, река обмелеет, болото прекратит быть, и ты, Роман, открывая утром глаза, включишь постный чёрно-белый фильм, который смотришь каждый день вот уже два года, и в котором единственно доступный кайф – это двигать пересохшими жабрами, дышать, перебирать разноцветные камешки слов в черепе, чтобы обменять их на такие же в магазине, баре кафе, без всяких метафор наблюдать смену дня и ночи, не успевая заснуть и проснуться, деловито оценивать на глаз прочность подходящих веток, через которые удобно бы перекинуть верёвку, помешивать цианид в стакане, чтобы малодушно, в который уже раз вылить в унитаз, и так снова и снова…


Остановите, Роман.


Роман выключил скорость, повернул ключ, заглушив мотор, и открыл глаза. Лобовое стекло покрылось прозрачной паутиной. Руль был впечатан в грудную клетку. Машина стояла на обочине, приобняв бампером дерево. Из-под горбатого капота поднимался пар. Музыка продолжала играть. Роман сделал погромче, вышел из машины, присел на корточки и попробовал дышать. Кажется, рёбра целы. Вокруг собиралась толпа зевак, чтобы впрыснуть себе под кожу порцию чужой беды. Им это нужно, так садовые улитки сползаются на труп раздавленного сородича и едят его слизь. Роман бросил ключи на капот и пошёл по тротуару, свернул вниз на лестницу и спустился к пешеходному мосту.
Там, на той стороне раскинулся городской парк. Она была там, в парке, среди подвижных манекенов, журчащих фонтанов, разбавляя своей тенью кипящий солнечный ад. Полдень. По мосту бродили в светлых одеждах выходного дня. Рыбаки, медитируя, забрасывали сети и удочки. Роман схватился за перила. В зелёной воде, почти у самой поверхности сновали тёмные спины неторопливых рыб. Они не спешили на крючок. Некоторых спугнули несколько красных капель, упавших с моста. Роман достал платок, вытер лоб, выбросил паток и двинулся в парк. У кассы расступилась очередь, он купил билет на аттракцион «Ромашку». Контролёр остановил на нём взгляд.
- Что с вами? Вам плохо?
- Мне хорошо, - ответил Роман.
- У вас лицо в крови.
- Можно я пройду уже? – Роман оттолкнул контролёра плечом, прошёл и сел на сиденье.
На помост поднялась она в густом облаке одиночества.
Шла по кругу не спеша, обходила других, уже зная, что остановится возле него.

Здесь свободно? Да. Она присела. Вы не боитесь? А вы? Я в первый раз. Все умирают в первый раз. А вы странный… Вы тоже. У вас был трудный день? Почему вы спросили? Вы не дышите. Вы не жи… О, смотрите, мы тронулись. Вы не ответили. Дайте руку. Закройте глаза. Задержите слова, воздух… Ой, мы поднимаемся, мне страшно. А мне уже нет.

Дождавшись, когда карусель достигнет самой верхней точки, на пике вращения Роман притянул её к себе и поцеловал.
Не открывая глаз, она отдалась прикосновению холодных посиневших губ.
Остывающее движение его руки, вмиг пожелтевшая кожа, натянутый телом, ремень…
Вокруг, став почти вертикально, носился парк, смешивая небо с землёй.
это очень хорошо написано. в паре мест подрихтовать бы, особенно где деепричастные обороты.
Женя, если это и правда начало романа (а не только Романа), то в добрый путь.
единственное, что мне кажется - началу романа быть бы чуть подинамичнее...

Тёмное бархатное

2013-06-24 11:31:09

А по мне, так вполне законченное охуительное произведение

АраЧеГевара

2013-06-24 11:58:33

Охуительно всё, но немогу удержаться -
кодеиновый покров опиатов (c) - это как?
качели?

АраЧеГевара

2013-06-24 11:58:44

Ставлю оценку: 40

евгений борзенков

2013-06-24 20:51:26

Саныч, привет. да какой раман, вы что смеётесь )))). не знаю, что должно произойти, чтобы он родился. или хотя бы начать. здесь в названии тройной смысл: кагбэ начало собсно, романа )), начало лг Романа, т.е. начало новой жизни ( или смерти ) кстати ахуенно, э? начало смерти... и наконец, начало романа с женщиной.
оттакой фельдиперс.

евгений борзенков

2013-06-24 20:53:33

пацанам сенкс. ара, возможно, это выражение немного неуклюже, имелась в виду начальная стадия ломки.
мне нравится этот перс

евгений борзенков

2013-06-24 20:56:10

фельди?
отчасти да

евгений борзенков

2013-06-24 21:12:09

Фельди Перс - это герой моего следующего романа.
кстати, хочу заметить, первая строчка эпиграфа спижжена у некоего Маркуса. он как-то доставил мне море удовольствия своим "надменно фраппировал". я не мог упустить такой перл.
Маркус да, известный персонаж. и надменное фраппирование канешна доставляет.
ЗЫ. эпиграф не может быть спизжен. на то он и эпиграф.

апельсинн

2013-06-27 05:55:28

пропаганда суицида, гггы. евгений, отлично.

апельсинн

2013-06-27 05:55:42

Ставлю оценку: 35

флюг

2013-06-29 15:41:09

Слишком, слишком образная вещь, нарезка из мелькающих фотографий, звуков, ассоциаций. Как говорится, контент перегружен. Должна быть мера.
А так, конечно, роскошно.

anatman

2013-06-29 18:22:01

а по имху евгений борзенков начинает выёбываца
хуйпойми откуда мысль взялась
рассказ описательно передозирован
у г-на Борисовского тупо бред иногда
а тут такой какойты продуманый бред
хуйпойми, дуалистичьно не оценить

Щас на ресурсе: 477 (0 пользователей, 477 гостей) :
и другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.