Данилу было скучно. Он еще раз проверил интернет, но интеренета не было. Он набрал Алену- Алена была вне зоны действия сети.

"А не сходить ли на работу?" - подумал Данил. Он уже третий день не был на работе, однако вряд ли это волновало кого-то, во всяком случае с работы его не беспокоили. Его вообще никто не беспокоил. На Данила откровенно забили огромный ржавый болт.

"Две недели... Две ебучих недели пустоты и одиночества...Когда же это кончится? Раньше я думал, что мне нужна только свобода,так вот она. На ее Даня, жри ее, а не хочется. Мне вообще ничего не хочется".

За прошедших две недели весь мир вокруг Данила стал из черно-белого, с разноцветными снами, каким и должен быть, просто черным. В душе Данила была тоска и озлобленность.

Данил стал изгоем и парией.

Ему казалось, что время вокруг замедлилось и он как муха в вязком клюквенном сиропе барахтается, непонятно зачем. Возможно из-за инстинктов.

"Инстинкты, - подумал Данил, "Все это мое копошение лишь инстинкты, вбитые эволюцией, миллионолетними мутациями, государством и папочкой с мамочкой". Данила душила злость.

"Где же ты, эволюция блядь? Где ты ебаное государство, где же вы, папочка с мамочкой, где ваша блядская поддержка? Мне очень плохо! Где блядь вы? У меня сука кризис среднего возраста!"

На мыслекрики Данила никто не ответил. Его окружал все тот же густой клюквенный сироп одиночества. Квартира давила потолком, стены сдвигались.

"Пройдусь".

Он как был в халате и тапочках ("Да похуй") пошел ко входной-выходной двери. В подъезде стоял смрад, Данила поспешил выйти на свежий воздух.

Апрельское ласковое солнце, первые распускающиеся почки, идиотское карканье ворон не развеселили его. Старушки на скамейке у подъезда молчали.

Данил демонстративно задрал халат и почесал яйца. Старые морщинистые бляди молчали. Лишь во взгляде выцветших мутных глаз Марьи Прокофьевны Данил увидел осуждение.

- Нахуй! Понятно? - и Данил пошел к киоску.

Он взял два пива,выпил, ни о чем не думая, лишь тоскливо отрыгивая, взял еще бутылку. Третье пиво было несвежим, кислым.

- Ты че сука! Ты че блядь просроченное продаешь? Ннна!-он плеснул пивом на киоскершу, забрызгав себе рукав халата.

- Ах ты сука! - обозлился Данил, как будто киоскерша была виновата в том, что он облил халат. Но тем не менее за несвежее пиво киокерше предстояло расплатиться: Данил ебанул бутылкой в стекло.

Мокрый рукав неприятно лип к руке, Данил снял халат и бросил его в киоск.

Без халата стало зябко, сжалась мошонка. Данил начал ее растирать,как вдруг наступила эрекция.

"Зайду к Алене. Она дома сто процентов, а трубку просто забыла зарядить, тупая корова."

Он пошел через двор,в одних тапках, мимо песочницы с детьми, которыми пировали вороны, мимо валяющихся или сидящих в самых разнообразных позах мужчин и женщин,бывших гопников, бизнесменов, фотомоделей, долбоебов и умников, уравненных смертью. Он шел среди зловонных разлагающихся трупов, завидуя им.

Он шел к любимой женщине. Он знал, Алена ждет его, там где и должна - в постели.

Он знал, что на какое-то, пусть недолгое время он получит покой и отдохновение. Он надеялся, что когда-нибудь, может быть через неделю, может позже его тоже скосит эта неведомая болезнь и он присоединится ко всем, и наконец-то будет, ну пусть не счастлив, но хотя-бы не загружен этими пустыми и нелепыми сомнениями. Этими раздумьями о одиночестве и о мухе, барахтающейся в клюквенном сиропе...