как на тебя посмотреть, чтобы ты всех прогнал, а меня попросил остаться. чтобы я читала тебя руками, и от каждой буквы искрили пальцы. чтобы в каждой игре дураками. оба. в глубине кинескопа. в тишине взорванного небоскрёба. два стеснительно-влюблённых циклопа. чтоб клялись друг другу в любви до гроба, и это работало хотя бы год,

в который мы будем слушать, как хлопают крыльями
голубки за окнами
и ты будешь думать,
что нас окончательно прокляли
и о том, где мои косы.
их нет - есть пакля, ватман и ещё
нас зашили в прокси.
не задавай вапросов.
рисуй пушистые облака
строительной пылью.
мы были здесь целый год. были?

об этом (и всём остальном) проси у своих богов, а мои глухи. хотя и твои не услышат наши стихи, они заняты, пасут небесных коров, проливают с неба их молоко, когда отпускают грехи. наверное варят плов, приручают сов. и, в общем-то, нет подходящих слов, чтоб описать эти их занятия. они слишком вечно и высоко,
а ты очень рядом и этого не отнять.

и где-то в этой реальности, бесконечной петле, в чёртовый День сурка,
когда ты устанешь всё это мне повторять и тебя вдруг охватит лень,
ты будешь сидеть у меня в ногах, гладить мои колени,
пить чай и, наверное, смотреть свысока.