Залогинься!
Слушай сюда!
poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине. Француский самагонщик
poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью. Француский самагонщик |
Автор: Айка
Рубрика: ЧТИВО (строчка) Кем принято: Лоффкач Просмотров: 982 Комментов: 25 Оценка Эксперта: 35° Оценка читателей: 46° Часть первая.
Прикосновение. Я лечу в гости. Не куда-нибудь — в Израиль. Нет, пока о репатриации никто не думает и не говорит. В гости пригласил брат, который живёт здесь уже целых полтора года, и одноклассник — этот приехал лет двадцать назад. Конечно, я не стала от поездки отказываться — ну а кто бы отказался? За билет заплатили, жильём обеспечили, да ещё и страну показать обещали. Правда, немного неловко уезжать и оставлять своё семейство на две недели в нищем после распада союза Крыму, где даже хлеб и молоко превратились в вожделенный дефицит. Но моё присутствие никоим образом не решало проблему, а посему... ...а посему я занялась оформлением загранпаспорта. Симпатичная девушка в паспортном отделе милиции с трудом протиснула под разделяющим нас стеклом толстую стопку анкетных листов, которые требовалось заполнить отпечатанным на машинке текстом. Стуча одним пальцем, я всего за неделю умудрилась внести данные и написать чистосердечную автобиографию, обежала необходимые инстанции и поставила всевозможные печати. Принимая от меня документы, всё та же девушка поведала: теперь вы должны занять очередь. Если всё в порядке, то получите паспорт через полтора-два месяца, поскольку желающих принимают только по десять человек один раз в неделю, а очередь длинная... Чтобы претенденты на выезд за границу не скучали, дважды в день у здания милиции — в семь утра и в семь вечера — проводилась перекличка. Каждый из нас писал номер на ладони и предъявлял его проверяющему. Опоздавших и не явившихся отбрасывали в конец очереди, отчего номера неуклонно сдвигались в сторону единицы. Паспортистка оказалась права! К концу второго месяца я была в лидирующей десятке и... ... и вскоре меня встречали в израильском аэропорту. Я никак не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего: всего три часа назад меня досматривали на симферопольской таможне, а сейчас передо мной разъезжаются двери «Бен Гуриона»! Огромный аэропортовский зал с блестящими полами, тележками для чемоданов, автоматами с шестью видами кофе — всё это меркнет перед невообразимой, ароматной, наполненной негромким джазом, безупречной чистотой туалета. Глядя в многочисленные зеркала, привожу себя в порядок - и выхожу наружу... Я - в Израиле! Вот эта земля под ногами, этот воздух, эти пальмы и эвкалипты - сколько же тысячелетий прошло с тех пор, как я видела это в последний раз?! А в том, что я "дочь Израилева", у меня не было никаких сомнений... Мы едем в небольшой городок Ор Егуда, недалеко от Тель-Авива. Что такое жара, я, в общем-то, знала. Но про жару под названием «хамсин» услышала впервые. Вернее, вначале я её почувствовала: высунутую в окно руку словно обожгло жаром из духовки. Дышалось так, как дышится в сухой сауне — горячо и неглубоко. -Что это?! - на улице я тщетно пыталась уловить хоть малейшее движение воздуха. -Хамсин, - брат подтолкнул меня в скудную тень от пальмы, - горячий воздух из пустыни. В тени градусов пятьдесят... Вспомнился анекдот: «А ты не ходи в тень, дорогой!» Маленький магазинчик, называемый «маколет», по площади, пожалуй, чуть меньше нашей тридцатиметровой квартиры. Около холодильника с молочным начинаю дрожать — то ли от холода, то ли от того, что количество бутылок-коробок-стаканчиков не поддаётся пересчёту, а литровые пакеты с молоком к десяти утра ещё не только не закончились, но, по-видимому, пролежат тут до завтра или даже дольше. Мне становится нехорошо, и мы выходим наружу. Я плáчу. Через две недели мне предстоит занять своё место в многочасовой очереди за чем-нибудь, что «выбросят» в районном универсаме. С большой вероятностью, это будет коричневатое и вонючее хозяйственное мыло. Вечером мы едем в Яффо. Тот самый Яффо, где Андромеда была прикована к скале и отдана на съедение морскому чудовищу. Но явился Персей, - настоящий мужчина! - победил чудовище и женился на Андромеде. Мне показывают камни, оставшиеся от "Скалы Андромеды". Я проникаюсь историей... Три незнакомых слова - «пита», «фалафель» и «хумус» обретают вполне съедобный вид, и мы поглощаем эту вкуснятину в одной из известнейших и старейших фалафельных Израиля. Фалафель (в виде жареных шариков) и хумус (пастообразную светлую массу) готовят из особого гороха, нута, прямо на месте. Улыбчивый араб в белом фартуке изогнутым ножом делает надрез в пите - круглой плоской лепёшке, полой внутри, - и, обильно смазав её изнутри хумусом, щедро наполняет фалафелем и многочисленными свежими и солёными овощами. Я запиваю это соком манго и понимаю, что счастье - вот оно. В центре Яффо, на площади, в окружении пальм, разноцветных гирлянд и множества благодарных слушателей, выступают двое: отец, который играет на органите, и его сын, мальчик лет двенадцати. Он поёт по-русски и на идиш чистым и от смущения тихим дискантом. Усиленный микрофоном голос ненавязчиво касается каждого пришедшего на площадь, и тот неожиданно замолкает, заслушавшись, а после негромко, но с удовольствием аплодирует, одобрительно кивая. Тёплый июньский вечер, перевёрнутый месяц, морской бриз... и это трогательное детское пение — я влюбилась в Яффо навсегда. На следующий день бывший одноклассник Яник везёт меня в Иерусалим. Как говорит Яник, «в Иерусалим восходят». Мы едем на старом «пежо», скорость у него небольшая, поэтому дорога в Вечный Город воистину является восхождением. Купола Храма Гроба Господня Город ли это, Иерусалим? Да, несомненно. Для тех, кто в нём живёт. Или работает. Наверное, и для приезжих тоже. Вполне допускаю, что только я не могу назвать это место «городом» - то ли из-за его святости, то ли из-за истории, то ли из-за того, что слово «город» для меня буднично и обыкновенно. Не то — Иерусалим... Геенна Огненная Мы гуляем по старому городу. Всё время повторяю, то вслух, то про себя: я не сплю, и это я иду по Виа Долороза, Пути Скорби... Это я смотрю на могилу царя Давида, я стою у Стены Плача! Хорошо, что я всегда была далека от религии. Иерусалим продуцирует такую энергию, что верующие люди иногда впадают в состояние, называемое "иерусалимским синдромом", своеобразной манией величия. При этом они считают, что овладели божественными и пророческими силами и являются воплощением какого-то библейского героя или Иисуса. В иерусалимских больницах для таких психов есть специальные палаты... Гефсиманский сад. Здесь после поцелуя Иуды стражники схватили Христа По узким каменистым улочкам быстрым шагом, а то и бегом, выкрикивая непонятные мне слова, взад-вперёд толкают тележки, гружёные разновеликими булочками и бубликами, молодые и старые арабы. Мы покупаем по бублику — горячему, пахнущему заатаром и кунжутом, и не замечаем за разговором, как заходим в восточную часть Иерусалима. Яник читает арабские надписи на стенах и несколько нервно говорит: -Разворачиваемся и очень быстро идём назад! -Яник, ты меня пугаешь, - я от страха почти бегу, хотя и не понимаю, что именно так напугало моего спутника. -Не волнуйся, - Яник виновато улыбается, - мы уже почти вышли. -Куда вышли? - я ему доверяю, ведь он всё здесь знает! -К своим, - Яник радостно указывает мне на группу израильских солдат. Нас, правда, разделяет забор, но я вцепляюсь в его прутья и громко говорю: -Шалом! -Шалом! - отвечают солдаты и улыбаются. Мне хочется обнять их всех и расцеловать, потому что я вдруг понимаю: нам больше ничего не грозит. И эти юноши и девушки в форме с автоматами - «наши», а значит, и мои тоже. Мы вновь идём вдоль торговой улицы, по обе стороны — лавки с традиционной одеждой мусульманок, с изделиями из дерева, со множеством любопытных сувениров, с предметами иудаики. Ювелирных магазинов немного, в одном из них на витрине сверкают бриллиантовые ожерелья, браслеты, кольца... Яник уходит в туалет, а я, звякнув дверным колокольчиком, вхожу в тесное помещение магазина и принимаюсь разглядывать тончайшей работы вещицы с ни о чём не говорящими мне ценниками. - Ты хочешь покупать? - продавец вычислил меня мгновенно и заговорил по-русски. - Нет, просто смотрю, - я поворачиваюсь к нему лицом. Передо мной двухметровый красавец, смуглый, с густыми чёрными бровями, кареглазый и белозубый. - Как тебя зовут? - он вдруг берёт меня за руку. - Ирина, - говорю я и пытаюсь высвободиться. - Хороший имя, - он подходит ко мне вплотную, - я хочу тебе жениться, ты мне очень нравился! - Я замужем! - мне неловко, и я не знаю, как себя вести. В это время в магазин входит Яник. - Это твой муж? - интересуется продавец. - Я её покупать у тебя, - обращается он к Янику. - Что ты за неё хочешь? Бери, весь магазин отдам! Яник смеётся и говорит что-то на иврите. Продавец, вздыхая, целует мне руку и снимает со стены бусы из белого речного жемчуга: -Это тебе, - он надевает их мне на шею, - подарок. Чтобы ты меня помнил. Я помню его уже двадцать лет. И все эти годы с удовольствием ношу жемчужные бусы. Говорят, они мне к лицу. Мы покидаем Иерусалим, «нисходим» по серпантинящей трассе. Я смотрю назад — и вижу многочисленные холмы с белыми домами, построенными из особого иерусалимского камня. Мне кажется, я вижу и второй, небесный Иерусалим, парящий над этим необыкновенным местом: «Над небом голубым есть город золотой...» Прощание даётся мне нелегко, почему-то текут слёзы и такое ощущение, что я оставляю что-то очень дорогое для меня, очень личное, без чего теперь жизнь моя станет иной. Мне просто необходимо сюда вернуться! И я возвращаюсь...
Интересно и познавательно.
прикольный город Ершалаим.
зачот, Айка.
anatman, да... вот песня о нём, самая известная. русских субтитров не нашла, даю перевод Марины Меламед.
Дыханья гор пьянящий запах И сосен тихий сон, Уходит ночь, приходит завтра Под колокольный звон. В дремоте скал, в тиши деревьев, Полуденного сна Раскинулся мой город древний, А в сердце там - Стена… Мой золотой Ерусалим, Из света соткан синевой, Я – скрипка древнего напева, Я – голос твой. Сухи колодцы, дно белеет, Исчез торговый люд, Разрушен Храм, и иудеи Молиться не идут. А по холмам кочует ветер, Его протяжен вой, И в Ерихон никто не едет Дорогою крутой… Мой золотой Ерусалим… Мы воротились в древний город, К ладоням площадей, Шофар трубит, читаем Тору, Зовём домой детей… Восходит солнце на просторе Под колокольный звон, Путём забытым едем к морю, Дорогой в Ерихон. Мой золотой Ерусалим…
Ставлю оценку: 57
"чистосердечная автобиография" понравилась.
прочитала, и сердце сжалос,
в нем навек Святая земля дабы несколко снизит пафос, слушай пестню, запойный, бля! Правда сжалос. аж до слез. Удивителный город. я вернус, Айка! Если успею. Мягкие знаки сами расставляйте.
да, интересно, по-женски так. туалет-молоко-бусики.
/Усиленный микрофоном голос ненавязчиво касается каждого пришедшего на площадь, и тот неожиданно замолкает, заслушавшись, а после негромко, но с удовольствием аплодирует, одобрительно кивая./ - показалось, что голос аплодирует и кивает.
Ставлю оценку: 36
Ставлю оценку: 45
оч хор. оч искренне
возможна небольшая редактура, но еще более требуется продолжение
а про Ерушалаим - вот моё любимое: ссылка
ну я ващета песню имел в виду
а так-то канешна... еще у Марка неплохо описано, у Луки тоже... у Матфея... про Иоанна отдельный разговор...
ну очень чудесно! Аечка!...ну прям ваще *прослезился*
Ставлю оценку: 47
*прослезилась
только два момента не пойму. что такое за надпись Геенна Огненная. что это такое я знаю, почему именно к этому фото?
и что же такое Яник вычитал по надписям? куда вы зашли, что так спешно нужно было уходить от туда?
Пасиб вам всееем!
mayor1, а ведь я могла и наврать! но не стала. Кешастик, что за мысли? "Если успею"... Ты только половину жизни прожила, успеешь, конечно! ап, гыы, а вот такие у нас тут голоса! и кивают, и аплодируют, ога. ФС, я такой песни и не знала, спасибо! продолжение будет, канешно. куда я денусь!
КилоТонька 2012-06-24 23:01:27
а ты думала, Геенна (или Геена) Огненная - это что? Рассказую. Этой долиной в древности владел некий Енном. "Гай" в переводе - долина, как и по русски (задумалась... а по-русски ли? хз). Вместе "Долина Еннома", извините, Гейhинном. Так обозначается в Новом Завете ад, Гееном. Долина Еннома находится к югу от Иерусалима, она была местом совершения языческих обрядов, во время которых приносили в жертву детей. Место считалось проклятым и во время Христа было городской свалкой, где для уничтожения гниения и зловония постоянно поддерживался огонь. Вот тебе и Геенна Огненная. песня такая есть у группы Крематорий ссылка
Ставлю оценку: 45
А, Тонь, забыла про надписи рассказать. На стенах Старого города есть надписи, ну, как везде: молодняк развлекается. Надписи, сделанные чёрной краской, как правило, никой агрессии не несут. Надписи, сделанные красками цвета палестинского флага, призывают к насилию и убийству израильтян. Так пишут на стенах в восточном Иерусалиме, куда мы и забрели...
вот. спасибо, Айка! я этого не знала. жду продолжения.
теперь осталось узнать цвет палестинского флага, чтобы, как-нибудь оказавшись в этих чудных местах, не нарваться на неприятности. читать я завитушки эти не умею, а по цвету пойму, что опасно.
КилоТонька, ну, я не хочу здесь фото этого флага помещать. А цвета - чёрный, красный, зелёный. надписи, как правило, трёхцветные.
названия цветов - достаточно. а я чото думала черный-желтый-голубой...видать перепутала
|
Щас на ресурсе:
319 (1 пользователей, 318 гостей) :
|
Copyright © 2009-2024, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |