совместно с Рене Коэн



Глупо об этом ещё раз.
Сколько вылито на бумагу слёз, чернил, крови...
И сколько ещё будет.

Джа, когда создавал этот мир, случайно обронил где-то свои древние, заношенные до дыр, тапки.
Он уже не помнил, откуда они: то ли кто подарил, то ли остались в наследство... но чем-то они ему были дороги.
Он их обыскался.

А люди нашли.

Они стали играть с ними, как дети, примерять их на голову, надевать на руки. Вкладывали в них свои хуи и сравнивали, чей больше. Зимой катались на них с ледяных гор, летом гребли на лодках, черпая ими как вёслами. Хлебали тапками щи. Люди так привязались к тапкам, что просто не могли себе представить существование без них.

Сделали тысячи копий, таких же потрёпанных, с претензией на раритетную старину. И когда Вишну после долгих и утомительных поисков всё-таки нашёл их ( в частной коллекции у одного известного тунгусского метеоритного магната ) и вернул себе - Кришна, видите ли, не желал ходить босиком, - то люди даже не заметили. За долгие века они научились настолько виртуозно и мастерски подделывать тапки, что об оригинале уже никто не вспоминал.

А память о нём, странствуя из поколение в поколение, из уст в уста, обрастала всё новыми подробностями и деталями.
В конце концов она сохранилась только в виде скандинавских, довольно обобщённых саг древних лаппов.

Люди понавыдумывали себе множество тапок на все случаи жизни. Были у них и лично для Бога, и друг для друга, для соседей, друзей, семьи, родителей, для домашних животных, для женщин и мужчин вне семьи, для лесбиянок, для извращенцев и отдельно - для еды и питья.

Продвинутые дизайнеры духа выпустили серию модельных тапок для вина и специально для лёгких наркотиков, а также для дорогих машин и прогулок в лесу.

Часто, чтобы немного отвлечься от леденящей ежевечерней тоски, люди хватались каждый за свой тапок и принимались выяснять: чей самый правильный? Они наносили ими удары и, замирая, с наслаждением ожидали ответного хлёсткого шлепка, в который вкладывали особый, мистический смысл.
Забава называлась "выяснение отношений".

Люди настолько увязли в этом, что с некоторых пор тапки всегда оказывались между парами, живущими вместе, и определяли все их насущные дела и проблемы. Тапки стояли между семьями, соседями, между городами и огородами, странами и континентами. Из-за того, что кто-то мог случайно перепутать тапки местами, начинались войны, локальные конфликты и, как следствие, - кровопролитие.

О тапках слагали стихи, им посвящали слезоточивые песни, снимали культовые фильмы. Люди рыдали, глядя как романтичные тапки на широком экране в откровенных постельных сценах сливаются в страстном тряпочном поцелуе.

Особо одухотворённые с детства стремились получить тапком по лицу. Такой акт был одним из этапов "духовного поиска". Если звёзды благоволили и удача улыбалась ( кто-нибудь в толпе непреднамеренно задевал случайным тапком по носу ), эти несчастные, потеряв себя, начинали метаться, по-гусиному выгибая шею, в безумной надежде достигнуть, наконец, нирваны - отхватить по второй щеке вторым таким же тапком.

Но находились и другие.

Иногда, единицы из сотен тысяч, додумывались надеть тапки на ноги.
И тогда мир замирал.
Оскорблённый до глубин немыслимым кощунством.
Мир никогда ещё не видел, чтобы левый и правый тапки обул один человек.

Весь смысл этой, определяющей всё, традиции, этой легенды, которую они сами же и придумали, состоял в вечном стремлении тапок навстречу друг другу.
Они должны стремиться, но никогда! - ни при каких обстоятельствах не должны встретиться. Их встреча символизировала бы пересечение параллельных линий бытия и, соответственно, короткое замыкание, которое влечёт темноту...

То есть - Конец.
Света.

Поэтому таких бунтарей в средние века горожане казнили, просто съедая заживо толпой на площадях, а их еретические тапки объявлялись вне закона и предавались торжественному аутодафе.

В наши дни преступников просто объявляют сумасшедшими и расстреливают галоперидолом в специально отведённых подвалах.
Там стены изнутри почему-то всегда окрашены в цвет белых чернил. Белых как снег.
Цвет непорочности и пустоты.
И безысходности.

После такого наказания выскочки никогда не смогут вспомнить, для чего вообще существуют тапки, а тем более - который из них левый, а который правый.


...Сегодня Нектар Мудрости скучал.
Он смотрел вниз на людей и сокрушённо качал головой.
Придурки, блять.

Разминал руками натруженные за день ступни и мозоли на пятках.
Да, на пятках... пятки... пяточки... ага.

Кстати, да.

Он вылил в стакан остатки минералки "Есентуки-17" и прожёг сигаретой дырку внизу пустой пластиковой бутылки.
Потом Боженька выбросил пробку от бутылки и, кряхтя, достал старую, с впаянным в неё напёрстком.

Постучав, выбил из напёрстка чёрный пепел. Поковырял там спичкой, продул маленькие дырочки в донышке и глянул сквозь них на свет. Одобрительно крякнул. Следом порылся рукой внизу и извлёк из под поролона в троне небольшой пакован. Развернул ( это была старая пожелтевшая газета "Научный атеизм" за 1989 год) и, достав оттуда щепотку зелёного, аккуратно заправил в напёрсток. Примял ногтем большого пальца. Щёлкнув "Зиппо", Маниту припал губами к отверстию, и тонкий малиновый язычок огня лизнул траву.

Бутылка наполнилась молочным вязким дымом.

Догнав могучий напас ещё одним, поменьше, Аллах задержал в полной груди выдох насколько мог, пока не заблестели глаза...

И, глядя на Землю, длинно, длинно выдохнул.

Потом повторил.

Земля утонула в облаках.

Вскоре в напёрстке перегорело. Бог (ох, Жека, и дам же я тибе пизды за этот дерзкий и голимый чёс, - мстительно прошипел Джа, - попомнишь у меня, негодяй! ) устало откинулся на спинку трона. "Не пойму, зачем они спиздили мои тапки?" - Владыка поморгал слипающимися ресницами и хихикнул в чёрный космос. Бесконечность несколько раз мягко повторила божественный смех гулким эхом.

Он не отбивал дупля, что ваще происходит. Чо творицца?

Кто все эти люди внизу у у? гггггг

Какие все они убогие у бога...

Планета под ним плыла в дыму.
Её заволокло туманом, ни проблеска, ни зги.
Чумазые черти табунами бежали прочь с Земли, впопыхах предоставив недобитых грешников собственной судьбе.

Там для чертей уже не было места.
Слишком невыносимыми стали условия. Бог тупо выкурил их дымом.

Остались только люди.

Потому что только люди хуже чертей.

И участь их плачевна. И плачут и плачут слезами горючими от дыма...
И умирают от хохота, вдыхая дым.

Они навечно потерялись в этом тумане.
Бродили люди, натыкались друг на друга и дико, до спазмов, до вывихов рёбер, до приступов эпилепсии - хохотали. Люди ржали страшным, украденным у бесов, хохотом и в изнеможении тыкали пальцами в туман, до смерти пугая своим поведением съёбывающую нечисть.

И было им уже не до тапок.

Какие тапки - в головах несчастных взбесившиеся мысли таранили изнутри черепА и наползали друг на друга как вагоны пущенного под откос поезда.

Пиздец! Вот что витало в обречённом воздухе. Незримое присутствие его - вот что жгло людей, владело умами.

Весь пиздец.

До копейки.

%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

А Говинда разомлел.
Протянув руку, привычно выхватил из пустоты бутылочку прошлогодней абрикосовой наливки ( ах, божественная штучка!), да и уговорил её по тихому, в один присест, под шелест звёзд и сладкое пение ангелов.

Боженька попивал, чего уж греха таить. Уже последние пару тысяч лет как. Он долго приглядывался к людям и незаметно для себя перенял многие их привычки.
И стал таким как они.

По их образу и подобию.

Полюбил употребить к месту крепкое словцо, оттянуть кого надо как следует, выкурить вечерком хорошую сигару, глядя на закат. Да и так, много разных милых человеческих слабостей.

И по пьяне другой раз творил, чо хотел.

Например, ебашил с плеча молниями вниз, по этим суетливым двуногим букашкам во время грозы и радостно топал ножками и хлопал в ладошки когда попадал в кого-нибудь.



А на утро проснулся что-то хмурый, неприветливый...
Подышал в жменю и скривился от запаха перегара.
На Земле сразу, немедленно грянул ливень.


Тапки покоились тут же, рядом с троном.

Бог уже не помнил, откуда они и как ему достались. Его мутный взгляд сейчас случайно упал на них.
Задумчиво пригладил окладистую, заплетённую в дреды, бороду...

Тапки застыли. Тапки съёжились в ужасе. Они знали, чего ждать. Так уже бывало.

Ведь Богу по утрам хуевато с похмелья, и он вполне мог...

И сейчас он это сделал.

Сгрёб тапки в десницу, решительно прошаркал по облаку до края и швырнул их вниз. Он иногда не отдавал себе отчёта в своих действиях. Был гневлив, но отходчив. Когда как, под настроение.
Постоял, прислушался... Тапки исчезли в размытом тумане.

А через минуту их уже забросили обратно. И при этом снизу, с Земли слышался всё тот же душераздирающий, совершенно безумный ржач.

Джа поднял тапки, повертел в руках. На подошве одного было написано крупными буквами "НАХУЙ", а на подошве другого - "НЕХУЙ". И ещё внизу дата "21 декабря".

Этого Владыка простить уже не мог. Он закрыл глаза, сосчитал до десяти и...
Чувствуя, что не помогает, с рёвом рванул на груди белый хитон - раз! другой! - крепкий хитон не поддавался.
"Эхдаёбаныйжетынасрать!!!" - заорал Джа вне себя, задрал подол руками, обнажив упитанные ноги, со следами свежей эпиляции, и грузно разогнавшись - "Оба!"! - бросился вниз.

На Землю.

И наконец-то настал им всем.