Раздался пустой, надтреснутый звук и ведро подпрыгнуло несколько раз, рассыпав фонтан черешен. Она почти на самой верхней ветке, босыми ногами зажав между голых коленок коротенький халат, озабоченно склонила вниз голову. Он уставился на пустое ведро, зная, что где-то там вверху она, и ждёт.
Лёгкое дуновение случая, - как странно наблюдать этот издевательский каприз...
Жизнь пули, прожитая от ствола до виска.
Статическая вспышка вечности.

Пауза, готовая втиснуть в себя миллион веков.
Продолжать сейчас стоять и тупо пялится на неодушевлённое ведро как баран, становилось смешно.
Он, стряхнув оцепенение, сделал несколько неуверенных шагов.

Она молчала откуда-то с неба.

Подняв ведро с остатками черешен на дне, и заставляя себя не смотреть туда, куда больше всего хотелось, он полез вверх. Теперь, когда этот миг мчался навстречу, миг, до которого оставалось всего несколько ударов сердца - казалось, что она сейчас слышит звонкое эхо его ударов, - тот миг, о котором он бредил наяву столько лет, именуя в ЕЁ честь каждый не прожитый день - теперь этот миг пугал до истерики. Он чувствовал и дрожал, боясь спугнуть мечту, что вот уже сейчас, что-то необратимо изменится...

Это рубеж, за которым всё будет не так; может лучше, может быть хуже, чем он ожидал, но уж точно совсем не так как во всех тех снах, мечтах, как во всей его жизни до…

Земля медленно уплывала из под ног, а он, прощаясь, малодушно цеплялся за неё взглядом, мелко дрожащими руками, не глядя, нащупывал ветки-ступени, чтобы поднять себя ещё, вознестись ещё – к ней...

В голове плавился мозг, жар сушил потрескавшееся нёбо, язык наждаком снимал с губ кожу. Что было там, вверху?
Что будет там, вверху?

Он не знал, что с ним там будет, может он просто распадётся на атомы и рассеется в воздухе, а может превратиться в луч звезды или умрёт от разрыва сердца и нестерпимого счастья.
Может превратится в ветер и омоет ей ноги...

Он поднимал и поднимал себя, закрывая глаза и сжимая зубы, чтобы не потерять сознание, когда услышал над самым ухом такой далёкий и такой извечно родной, тихий шепот:

- Привет…

Открыл глаза. Она сидела на ветке, свесив ноги и болтая ими как школьница. Прямо перед его лицом ослепительный загар её коленей...
Бессовестный, легкомысленный халат совсем далеко, чтобы он не улетел, ей приходилось всё время его ловить и придерживать руками.
То последнее, что ещё могло спасти, последний уступ на скользком склоне безумия – он отсутствовал.

Его не стало

Он беззащитно парил над землёй лицом к лицу с непостижимой силой, его било электричеством, сердце, чьи удары слились в едва различимую дробь, замерло на бесконечные секунды
Из неба водопадом падал вибрирующий звук, он отдалённо напоминал звон бубенцов летящей тройки
Звон нарастал, бубенцы метались на взмыленных, горячих шеях коней и в унисон оглушительному пульсу в его висках, этот звук наконец, слился в единый и тонкий комариный писк

Писк сотен тысяч комаров

Теперь он узнал его, - так звенит время, сжатое до степени взрыва
Так звенит тетива не натянутого лука, так звенят нервы когда ждёшь
Звенит
Она трепетно и нежно взяла его голову руками
звенит
немного громче
она притягивает его к себе, ближе
звенит, переходя в победный гром
ближе
ещё и ещё
вот уже его душа сейчас
ещё чуть-чуть и она будет на кончике языка... ближе...

О, Боже!...

Чуть пом-м-ме-д-дленнее, кони...

Прекрасное...
ослепительно-белое...
нежное и манящее
круглое ведро бесшумно и медленно вальсируя, полетело вниз, снова рассеивая вокруг себя остатки перезрело-кровавых ягод, словно беззвучные струны перебирая гибкие ветки... И также томно и лениво подпрыгнуло, раскололось на две половинки и молодой человек, да, да, да, молодой… че… ло... век

- Молодой человек! Послушайте! Да, да, Вы, конечно же! Если вам не трудно, пожалуйста, вы не могли бы подать мне ведро?

Вместе с ведром, а может быть вместо ведра, казалось, раскололся он сам. Одной половиной сознания он всё ещё ощущал на языке послевкусие её розового, терпкого и влажного тела, ещё плавал в облаке её феромонов, а другая его половина по прежнему стояла у дороги, обжигая сигаретой пальцы, и изо всех сил желая остаться не узнанным.

- Э-эй, молодой человек? – Она уже улыбалась. – Ну что же Вы! Ведро-то подайте?

Она окликнула ещё раз, потом ещё, так, на всякий случай, удивлённо...

Последние вибрации её голоса затихали за спиной, оставаясь навсегда там, где-то сзади, навечно отпечатанные в том, чего никогда не было, там, где мечта значит нечто гораздо большее, чем реальность.
Вперед уходила прямая стрела дороги, размеренный ритм своих шагов по асфальту бодрил и придавал беспричинного оптимизма, а полупустой рюкзак за спиной напоминал о возможной будущей свободе.
Наконец-то он снова чувствовал себя тем, кем и не переставал никогда быть -

Надутым Парусом, всегда плывущим мимо мечты