Верующий человек меня не осудит – у каждого в углу стоит икона или образ своего божка. Вот и у меня, в скотчевой рамочке обложка «Буржуазного журнала», на ней сидит соколик в белой рубашечке, с неизменным вискариком (а кто ныньче не пьет, даже Гурджиев пил), а за окном просторы небесные и летит- парит над Москвой, дом его (а может и съемная комната).
Я православная уборщица и по совместительству дворничиха Литинститута, снимаю угол Платонова во флигеле дома Герцена. Последние месяцы, наблюдая путь моего божка на службе у царя в чину жирного тролля, намереваюсь вслед за кумиром податься в политику. Ибо верю в соколика. В страну троллей я попала по его персту указующему. Многие кличут его нелюдью, но мне больше нравится божок.
А началось все в начале века, на площади Савеловского вокзала, куда я прибыла из ебеней нашей Родины в поисках лучшей жизни.
Смеркалось. Солнце падало за третье транспортное кольцо (в жерло офиса ЛУКОЙЛа) всюду чувствовалась борьба света с тьмою и добра со злом. Жар этой борьбы подхватывали огромные черно-красные плакаты, расклеенные вдоль забора Савеловского вокзала. Вверху белыми буквами значилось - арбайтер, а внизу - фамилия рабочего - Багиров. И я сразу поверила в собственные силы, уж если рабочим такие плакаты по Москве посвящают.
Соседский паренек из нашего Лебедьзаднепровска служил на водной милиции в Северном порту и состоял действительным членом славянской диаспоры в нерезиновой. Посему, первую неделю я мыла посуду в ресторане «Волга-Волга», а ночь проводила в каюте корабля «Сергей Есенин» (я там спала, если что - не подумайте плохого), пока мне не подобрали постоянную работу курьера-тяжелоноса с проживанием под лестницей в издательстве. Учитывая арийское происхождение - доверили самый престижный участок работы – разносить толстые журналы по модным точкам общепита внутри Бульварного кольца и маршрута трамвая «Аннушка». И жизнь забурлила. Я осознавала себя Арбайтер с большой буквы- с цветным рюкзаком за плечами и двумя сумками в руках. Так пролетели осень и зима.
Занималась заря. Солнце пробиралось через указ президента о зимнем времени, освещая мне путь к ресторану «Ностальжи». Чистые пруды блестели грязным льдом, швейцар на входе подмигнул многозначительно, ( в те годы мне еще можно было подмигивать даже ненакрашеной). Я подошла к одноногому пюпитру, ухнула на пол рюкзак, извлекла запечатанную стопку «буржуазных журналов», сорвала девственный упаковочный лист и окаменела(впала в религиозный транс). На обложке, под фотографией лица мужского пола в белой рубашке со стаканом в руке, крупными буквами была написана фамилия - Багиров.
Жизнь пронеслась сказочным сапсаном перед глазами – я могу из рабочей стать буржуазией, вот, вот она тайна «золушко» - внутри журнала. Проскакав резвым галопом оставшиеся стойки, я вернулась в издательство на диван под лестницей и принялась читать. Открывшаяся тайна повергла в смятение – Багиров писатель, да не простой, а всех угнетенных народов, оставшихся за ебенями нашей бывшей родины.
Что мне оставалось делать? Пару ночей истязала матрас по методике Шендеровича, пока не приняла окончательное решение влиться в писательские круги и (опять же через славянскую общину в нерезиновой)- поступила на службу к доценту Антонову(кличка- starik) мыть пол на кафедре теории и критики литературы , лестницы и актовый зал в главном корпусе литинститута. И мыла я этот пол три года и три месяца,
пока солнце не встало в зенит. До конца моего света оставалось три дня. То есть именно девятнадцатого декабря дветысячиседьмого года (багироведы обозначают этот день, как день лекций великого писателя в лите) мой божок сошел с Олимпа в третью аудиторию. О чем я узнала из уст starika- он заглянул ко мне в подсобку и, ткнув пальцем в угол, где стояли ведра и швабры сказал,- Кажется, я этого видел в актовом зале, кто это?
Я повернула голову к фото божка в скотчевой рамочке и впервые нахамила своему работодателю – Как? Как вы не знаете истории современной литературы? Вы же доцент!
- Ну, если это современная история, тогда у тебя отгул, делегирую. Снимай халат, перчатки и марш в актовый зал, будешь за студентку выступать. А то он там один сидит, аки перст, а первый курс пригонят, когда пара закончится.
С этой встречи с божком я вынесла всего одно слово, глубоко запавшее в мое неискушенное сердце – контркультура, оно разъедало халат под пятой точкой, если сидела и превращало в жидкий гудрон подошвы сапог – когда стояла. Именно так мое тело жаждало контакта с этим словом.
21.12.2007 года, всего за пять лет до конца света, я сняла все деньги со сберкнижки , (выпросила у любовника, отобрала у мужа, выпотрошила детскую копилку), купила ноутбук и одним пальцем набрала слово «литрпром» в яндексе, сократив время своей жизни на пять лет. Так доцент потерял работника, муж жену, дети мать, дед внучку, цветы лейку и кошка хозяйку.


Но это другая история…