Не всё ладно в Датском Королевстве. Холодно там и ветрено. На ближайшие ...надцать лет намёрзлась! Но это я так, ворчу, соскучившись по светлому иерусалимскому камню израильских домов, голубой яркости неба и жаркости солнца, разноцветью
несочетающихся сочетаний и немыслимости фасонов одежды, брюнетной курчавости и солидной носатости израильтян всех мастей. Дания немедленно охлаждает и почти непрерывным ледяным ветром, который, кажется, вот-вот сдует с трудом протиснувшееся между туч солнце; и наполовину заледеневшими озёрами с неведомо когда упавшими и вмёрзшими в них велосипедами, туфлями и прочей ерундой; и бледными курносыми лицами обладателей лёгких, почти белых волос; и чернотой едва шевелящегося моря...

Но всё это было потом. Вначале случилось предчувствие. Явное, не поддающееся никакой логике. Вроде, и выспалась, и самолётом летать в кайф, и живы-здоровы все, а вот!.. Не естся-не пьётся, нехорошо мне, тревожно как-то. Сердце колотится - тудудух, тудудух, что за дела?! Вещи на лестничную площадку вытащили - два чемодана небольших да пару сумок, я со своей поклажей из подъезда вышла - такси встречать, муж дверь запер и тоже вышел.
- Я, - говорит, - пока такси нет, пойду газету куплю в дорогу.
И побежал. А я всё сердце своё утихомириваю, только плохо у меня это получается: так паршиво мне, что хоть вой!
Тут вижу - муж через дорогу несётся, газету мне суёт и выпаливает:
- Я ключи от квартиры в замке оставил!!!
Вот оно! Сердце сразу и успокоилось. Хорошо, что мужчины любят читать газеты, и что среди мелочи в кармане не обнаружилось ключа, и что такси не приехало на пять минут раньше - всё хорошо! Теперь мы летим в Данию.

К шумным и говорливым израильтянам я давно привыкла. А вот скандинавы, мне казалось, народ молчаливый и не слишком эмоциональный. Неправильно казалось, потому как троица - женщина и двое мужчин - сидевшая за нами, бурно и весело беседовала, ни на минуту не умолкая, все четыре часа полёта. И также непрерывно, с каталкой, гружёной дорогими сувенирами, курсировала по салону самолёта престарелая стюардесса, то и дело уговаривая (часто - вполне успешно) пассажиров эти самые сувениры приобрести. В результате и она, и осувениренные счастливо радовались, оглашая самолёт восторженными возгласами и довольным смехом, так что к концу полёта мы слегка одурели от шума...

В датском аэропорту нас встречал пригласивший к себе погостить институтский приятель мужа - Саша. Мы загрузились в вагон поезда - просторный, наполовину заполненный велосипедами, вставленными в специальные "держалки", где я так и не смогла
ухватиться рукой за верхнюю перекладину - уж очень высоко! - и покатили в город Лингби, Люнбю, как произносят датчане.
Дом, где живёт Саша, - один из немногих многоэтажных в городе. Из квартиры, которая к нашей радости оказалась на последнем, восьмом этаже, виден не только Лингби, но и его запределы. Красиво и непривычно - краснокаменные дома с покатыми крышами, огромные парки с озёрами... А сама квартира - уютная, тёплая, с деревянной лестницей на второй этаж и паркетными полами. Давно забытое!
Наутро, запасшись Сашиными подробнейшими инструкциями, мы решительно отправились обозревать территорию. Наша решительность немедленно наткнулась на вредную преграду в виде входной-выходной стеклянной двери подъезда: видимо, опознав нас как чужаков, она никоим образом не хотела открываться автоматически! Уж мы просили её и по-английски, и по-русски, и на иврите, а она только саркастически ухмылялась снаружи работником какого-то сервиса, желавшим проникнуть как раз внутрь. Минут через пять, после моих многочисленных подёргиваний и покручиваний каких-то рычажков над дверью,
дверной бог сжалился - и дверь съехала в сторону, а мы едва не были сбиты с ног ворвавшимся в подъезд дружественным порывом ветра, при малой плюсовой температуре казавшимся ледяным. И тебе здрасте, Дания!

Лингби - премилый городок. Мы похлюпали вначале по раскисшим тропинкам вдоль озера, полюбовались утками и лебедями, деревянной водяной мельницей, аккуратными домиками с камышовыми крышами и совершенно неожиданно узрели под голыми пока кустами неземную красоту - пробившиеся сквозь опавшую листву белые-белые, нежные-нежные, свежайшие
подснежники!






Поскольку шли мы куда глаза глядели, очень скоро оказались на одной из центральных улиц - с множеством магазинчиков, кафе и местных жителей. И сделали для себя открытие: не так уж и сложен датский язык! Ну, то-есть, ни понять разговорную речь,
ни, зачастую, прочесть с первого раза что-либо мы не могли. Зато такие слова как "адвокатер", "библиотек" и "апотек" - самые необходимые в любом путешествии - порадовали своей простотой.

Решив поглазеть на местный университет, где работает Саша, мы вышли из центра на большую дорогу - и, идя навстречу невозмутимым велосипедисткам (в чёрных колготках, мини-юбочках и туфлях на высоком каблуке) и велосипедистам - они, разумеется, катят по своей дорожке, - дошли до перекрёстка, на котором красовалась радующая глаз русскоговорящего человека реклама: "EDA'S pizzaria&burgerhouse". Еда-с, господа! Пожалте к столу...



В университетский городок мы зашли с тыла - им оказалась тыльная сторона общежития. Мы поняли это сразу - по количеству валяющихся под домом окурков, жестянок, бутылок и иного хлама. И тут же, на уже проросшей траве, лежали несколько не успевших растаять комьев мокрого грязноватого снега. Руки зачесались, и я принялась ваять снеговика!
- У тебя перчатки намокнут! - пытался вразумить меня муж
- И что? - я сгребала снег, лепила из него туловище и голову, втыкала руки-палки...
- Руки замёрзнут, - конечно, замёрзнут! Ветрище же.
- И что? - измазанную стеклянную трубочку я воткнула снежному чудищу в рот, а бутылочку из-под виски поставила рядом со снежным туловищем.
- Да так, ничего, - тут он и сам пошарил в траве и, выудив из неё два продолговатых листика, прилепил на снеговиковую морду.
- Вот, китаец получился...



Весь следующий день - мрачный и безбожно холодный - Саша с женой водили нас по Копенгагену. Вначале сходили в гости к "Русалочке", одиноко сидящей на холодном камне на берегу тёмного неласкового моря. По пути успели подивиться позеленевшим бронзовым красоткам; фонтану "Гефион", где богиня Гефион со своими сыновьями-быками отрывает землю будущей Дании от Швеции; мужику, стоящему посреди аллеи на коленях, в куртке со спущенным на лицо капюшоном; другому мужику - титановому, обнажённому, с хорошо развитой мускулатурой, держащему на загривке огромный шар и скорбно
смотрящему при этом на свои до жалости скромные гениталии...




Мы терпеливо любовались краснокирпичной ратушей, бывшей биржей со шпилем в виде четырех драконов, сплетённых задранными вверх 54-хметровыми хвостами; королевским дворцом, где на площади проводилась особо торжественная смена караула, поскольку в это время во дворце находилась королева; с признательностью погладили бронзовое колено Андерсена; послушали уличных музыкантов, немного погрелись в магазинчике, торгующем всевозможными поделками из янтаря - жёлтого, зелёного, белого, чёрного... Просто удивительно, какую красоту умеют создавать из этого "камня"!



На одной из центральных улиц повстречались с белым медведем; здесь же я присмотрела себе замечательные штанишки, но поняла, что влезть в них мне не светит из-за недостаточной кривизны моих ног; побродили в гавани, где современная грудастая русалка с насиликоненными губами зазывала отведать еды, добытой из дикой природы...





Даже в секс-шопе побывали, и, к своему удивлению, не поняли предназначения большей части аксессуаров...
Бродили- бродили - и проголодались. Накормить нас было решено знаменитым датским бутербродом - Smorrebrod. Который едят вилкой и ножом. Так решил Саша, и мы ему подчинились.
Как дотошный учёный-физик, Саша подошёл к выбору бутербродов очень серьёзно. В каждой попадавшейся нам сморебродной он вдумчиво изучал ассортимент, говорил - не то! - и мы, мужественно сопротивляясь ветру, шли вперёд. Обойдя значительное
количество подобных заведений, на исходе третьего часа Саша победно ткнул пальцем в маленькую стеклянную витрину: вот они! Мы с облегчением прошмыгнули в крохотное помещение, владельцем которого оказался китаец. Именно он готовит те самые, истинно датские смореброды! Заказав по смореброду, поданному на одноразовой тарелке, мы встали у узкой пристеночной стойки и одноразовыми же ножом и вилкой принялись расчленять национальное кушанье.

- Экскьюз ми! - всполошился вдруг китаец, - я забыл взять с вас плату за тарелки!
Мы поперхнулись. Саша вернулся к китайцу и протянул ему деньги. Китаец довольно закивал.
Однако примерно через минуту он воскликнул:
- Ай эм сорри! - мы обернулись. - Но за вилки и ножи тоже нужно заплатить!

В Лингби мы вернулись поздно вечером, с удовольствием поужинали овощным салатом, жаренным с луком говяжьим фаршем с рисом, запивали это пивом и хорошим сухим вином, пили чай с вкуснейшим датским шоколадом и яблочным пирогом, обсуждали планы на завтра и время от времени вспоминали наше сегодняшнее путешествие, героем которого стал неподражаемый датский китаец.

Назавтра, радуясь несколько стихшему ветру и вовсю светившему солнцу, мы с мужем вернулись в уже практически родной Копенгаген - там ждали королевский замок Розенборг и знаменитый квартал Христиания.
В огромном Королевском замковом парке нас вполне благожелательно встретили вот уже сотни лет живущие здесь памятники и скульптуры, среди которых особенно приглянулась самая древняя здесь - Лошадь и Лев, её Кристиан IV заказал у некого Питера Хусума аж в 1617 году: подразумевается, что лев с человеческим лицом оплакивает поверженную им же лошадь. Страдания на лошадиной морде я не увидела, возможно, она кайфует - не каждой повезло быть заваленной таким нетрадиционным львом.



И лишь одна скульптура, неожиданно вынырнув в будто нарочно вырубленную прореху между пышнозелёными кустами, показала нам голую, зелёную, хоть и вполне симпатичную, но всё же задницу...



Мы в ответ показали ей язык и ушли осматривать замок изнутри. Занятие это оказалось не из лёгких - обилие комнат, залов, украшений, посуды, мебели и дивных гобеленов не отпускали нас добрых два часа. Подустав и почувствовав лёгкий голод, мы распрощались с монархией и двинули в сторону анархии, решив по пути перекусить чем-нибудь лёгким. Самым лёгким и привлекательным нам показался датский сыр, и в молочном отделе продуктового магазина я выбрала что-то аппетитно-дырчатое, нарезанное тонкими пластами. А вот мужу приглянулись два кубика мягкого, видимо, плавленного сыра: один в серебряной обёртке, а другой в светло-коричневой.
- Ладно, так и быть, дам тебе попробовать шоколадный сырок! - смилостивился муж, разворачивая коричневую обёртку.
Сырок прилип к обёртке изнутри и имел странную, тягуче-пастообразную консистенцию. К тому же, явственно пах кисловатым хлебом.
- Подожди, не ешь! - муж уже подносил "сырок" к открытому рту.
- Почему? - его тоже несколько смутил вид кушанья.
- Потому что это не сырок, - от смеха я уже с трудом говорила, - это дрожжи!
- То-то я смотрю - странный он какой-то, - муж досадливо покачал головой. - Вот заразы, могли бы по-английски написать - "yeast", а то пишут по-своему - "gær", кто ж это понять может?!

В бывший район хиппи - Христианию войти можно только через два входа. Один - довольно узкий проход между двумя булыжниками, перед которыми находится художественно расписанный домик, а сразу внутри - несколько абстрактных
произведений местного искусства и маленький сувенирный магазинчик. Там мы купили в подарок сыну чёрную футболку, сделанную в Гондурасе, с надписью "criminal mind".




Метров через сто начинается непосредственно район Вольного города Христиании, где вначале попадаешь на рыночную площадь - здесь торгуют всякой всячиной, в основном, приспособлениями для курения травы и самой травой, какими-то самодельными шмотками, фенечками и китайской дешёвкой. Тут же сидят и дымят разновозрастные курильщики. Впрочем, они сидят везде, по всей Христиании, иногда разговаривают - мы и русскую речь слышали, - но чаше отрешённо молчат, по-видимому, наслаждаясь отвоёванной вольной волей. Над Христианией вьётся ароматный белесый дымок...
Побродив по местным улицам примерно час в поисках статуи Свободы, я почувствовала лёгкое головокружение и потерю некоторого контроля над ногами.
- По-моему, с тебя довольно, - муж повёл меня ко второму входу-выходу из квартала.
На деревянной перекладине между двумя резными столбами при выходе - предупреждающая надпись: "You are now entering the EU", типа, свобода кончается здесь...

И мы вышли в это самое EU, без труда нашли дорогу к поезду и вернулись в тёплую квартиру в Лингби.
По совету Сашиной жены наутро поезд вёз нас в город Хиллерёд - ко дворцу Фредериксборг, музею Национального Искусства. Вот уж дворец - так дворец! Красотища там необыкновенная. И сам дворцовый комплекс, и выставленные экспонаты, а
гобелены! Просто шедевры.



На входе в первый же зал указано: фотографировать можно, но без вспышки.
- Как раз для моего аппарата! - обрадовался муж. Примерно полгода назад у нашей любимой Нокии перестала работать вспышка. И незадолго до поездки мы купили новый аппарат, я им и снимала, а Нокию муж взял, чтобы снимать на улице.
- Ну-ка, встань рядом с теми доспехами, - в рыцарском зале было довольно светло, - я тебя сфотографирую.
Я прижалась к холодной металлической руке, сказала "чиииз!", муж щёлкнул - и я на секунду ослепла от яркого света: сработала вспышка...
Хорошо, что в это время из зала вышла смотрительница. Быстро, как могли, мы рванули в следующий зал - спрятаться от стыда и неловкости. Вспышку пришлось отключить. Она, правда, уже позже, включённая дома, больше не сработала...

А пока - мы ходили по залам, разглядывая буквально каждую вещицу - редкое великолепие! В одной из небольших комнат стоял глобус на деревянной подставке. Не обычный, а Готторпский - полый, сделанный из металла, вся сфера которого - искусно
вырезанные люди и животные, символизирующие созвездия. Над большой сферой - маленькая, внутри ещё механизм - было понятно, что вся эта конструкция должна крутиться. Для наглядности рядом с глобусом установили сенсорный экран с тремя
"кнопками": касаешься верхней - на экране крутится маленькая сфера; средней - внутренняя часть. А вот нижняя, которая отвечала за большую сферу, не срабатывала. Коснёшься её - только экран дёргается. Мы попеременно трогали эту стрелку - уж
очень интересно было глянуть на вращение глобуса, но безуспешно. И тогда я, любознательная, как всякая женшина, просто крутанула пальцем глобус на экране. И он завертелся! Я водила по экрану вверх-вниз - и глобус, крутясь, поворачивался к нам то нижним, то верхним полюсом.
- Ага! - сказал муж, - щас! - и, подойдя к настоящему глобусу, попытался раскрутить его пальцем. Но едва он прикоснулся к металлу, как резко зазвенела сигнализация! И мы вновь позорно сбежали в комнату рядом - я, мол, не я, и хата не моя...



Счастливо избежав неприятностей, мы, держа руки за спиной, под равнодушными взглядами полногрудых прелестниц, привольно разлёгшихся на потолке;



прошлись по оставшимся залам, и на третьем, последнем этаже попали на выставку более-менее современного искусства. Выставка, честно говоря, не очень... Но две работы заинтересовали - "Danmark 2009" Питера Карлсена, этакая современная датская интерпретация "Свободы..." Э. Делакруа, и "Кронпринцесса Мэри" датской художницы
Гуггер Петтер - портрет, сотворённый из кусочков газеты.




Замок Гамлета - Кроненберг в Эльсиноре (Хельсингёр по-датски) мы оставили на закуску, на последний, четвёртый день.
Мрачноватый такой замок. Широкий ров с водой вокруг, стены высокие и холмы. Внутрь нас не пустили, но служитель сжалился над прибывшими издалека туристами, двадцатисантиметровым ключом открыл низенькую деревянную дверь чёрного хода и впустил нас во двор.



Ни Гамлета, ни даже тени от тени его отца во дворе не было, потому мы не стали здесь задерживаться, а пошли к морю - смотреть на Швецию и на пару лебедей, плавающих, как ни странно, в морской воде.



Потом лебеди улетели, и мы уехали - в Лингби.
Путешествие закончилось. Последнюю, жирную точку поставила идущая впереди нас дама уже у самого Сашиного дома: размеры её зада рядом с велосипедом, который она катила, были настолько внушительными, что мы затруднились представить её сидящей на узком
сиденье. Возможно, она просто любит катать велосипед...