Залогинься!
Слушай сюда!
poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине. Француский самагонщик
poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью. Француский самагонщик |
Автор: Бабука
Рубрика: ЧТИВО (строчка) Кем принято: Редин Просмотров: 1049 Комментов: 28 Оценка Эксперта: 35° Оценка читателей: 44° Это пятый рассказ серии «Василий Семеныч и другие. Похабные рассказы». Предыдущие части называются: «Впечатлительный», «Пятьсот веселый», «Пчелы и минометы» и «Триппер-дача».
В середине июня в город пришла жара. Горячее вязкое желе растеклось по улицам, до верху, как банки, наполнило дома, замедлив движения и приглушив звуки. Ходить, разговаривать, думать было лень. Мы с Ромкой целые дни проводили на пляже и часами не вылезали из воды. Моя сессия только что закончилась, Ромкина еще продолжалась. В нижнем ящике стола, подальше от глаз, лежали две повестки из военкомата. Вечером накануне очередного экзамена Ромка садился зубрить, бурча себе под нос. – Ну, и хули ты целую ночь свет жег? – спросил Василий Семеныч моего приятеля однажды утром. – К языкознанию готовился, – ответил Ромка, протирая красные от недосыпа глаза. – Всё выучил? – поинтересовался я. – Ага, щас, – Ромка вздохнул. – В башке все перемешалось. Помню только, что в классификации Реформатского есть нахская группа языков. А больше, хоть убей, ничего не помню... – Нахская? – переспросил Семеныч и вдруг захохотал. Мы с Ромкой вздрогнули – и от удара звуковой волны, и от неожиданности. Семеныч изредка ухмылялся, но на нашей памяти по-настоящему смеялся он впервые. – Нахский язык – вещь полезная, – продолжал между тем дядя Василий. – У нас в депо по нему специалистов до жопы, через одного – кандидат наук. А уж Никодимыч из вагоноремонтного – тот, бля буду, академик... – Неужели и вас превзошел, дядя Василий? – не поверил Ромка. Семеныч посмотрел на моего приятеля как на слабоумного. – Никодимыч-то? Да он по нахской части любого наха покроет как бык овцу. Талант у человека, да.... Экзамен Ромка сдал на тройку и был очень доволен результатом. Когда вечером с работы пришел Семеныч, его желтая лысина блестела от пота, словно натертая воском. – Вот ведь, жара–то, распроёб её мать, – сказал хозяин квартиры, отдуваясь. – У нас ведь как? Десять месяцев в году жопу морозишь, ждешь тепла. А как жара придет, так заебывает за два часа. Уффф, бля! – Квасу холодного не хотите, дядя Василий? – предложил я. – Квасу? – прогудел Семеныч и нахмурился. – Покупной что ль? Из бочки на углу? – Конечно. Откуда же еще? – Не, паря. Из бочки, ну его на хуй. – Семеныча поморщился.. – Ты знаешь, чё в той бочке было, до того, как в неё квас налили? – Не знаю, – согласился я. – И знать не хочу. – И правильно, что не хочешь, – одобрил Семеныч. – Если узнать, охуеть можно. Такая в жизни случается поебистика да ебанистерия, что нарочно придумать нельзя. Вот взять хотя бы случай с Феликсом... Семеныч вдруг замолчал, будто спохватившись. Но мы с Ромкой почувствовали приближение истории и в один голос сказали: – А что было с Феликсом? Расскажите, дядя Василий! Внутренняя борьба отразилась на лице Семеныча колебаниями исполинских усов. Но уже через несколько секунд усы выровнялись по горизонтали, между ними вспыхнул огонек «Астры», и Семеныч начал рассказ. – Есть возле нашего депо заводик один. «Физприбор» называется. Хуевины разные мелкие делает для школ. Не «Уралмаш», в общем, и не «Камаз», так пиздюлинка малая. И был у меня на том заводе один знакомый. Феликсом звали. Хуевое, честно сказать, имя. Пидористическое немного. Хотя имя – это дело такое, от человека не зависит, тут уж как повезет... Работал Феликс этот – по великому своему трудолюбию – ночным сторожем. Мы со Швариком, корешем моим, с Никодимычем и другими деповскими мужиками иногда заходили к Феликсу после вечерней смены. За жизнь поговорить, ну и выпить, само собой.У него там ночью раздолье. Завод пустой. Никто мозги не ебет. Выпивку с собой приносили. А вот пожрать сообразить – это посложнее. Магазины-то закрыты. Не хватало закуски. Поэтому мужики часто запивали водой. Нальют в ковшик из бака эмалированного – такого, знаете, с кранчиком – и по кругу пускают... Семеныч сделал паузу и добавил – Я, правда, не запивал. Потому как вредно это. – Ну, посидим, вмажем. Начальство поматерим. Отведем душу. Бывало, кто и бабу свою в сердцах помянет. А Феликс только того и дожидается. Больно он на баб был сердитый. А все почему? А потому, паря, что он Нинку, жену свою бывшую, с армяном каким-то застукал. И с той поры в голове у него возмущение произошло. Стоило кому чего про женщин сказать, Феликс уж слюной брызжет. Мол, бляди они все. И рассказывает свою историю. Во всех проекциях и разрезах.. И чего куда хачик тот совал. И как Нинка визжала да подмахивала, и как сиськи ее тряслись. И как она армянские мохнатые яйца пальцами перебирала. Срамота одна... Я как-то говорю ему: «Совсем охуел ты, Феликс, один как сыч в пустом заводе сидючи. Кадому встречному-поперечному выкладываешь как твою жену ебали. На хуя, а?» А тот аж пятнами пошел: «Это я вас, дураков, предупреждаю. От баб в мире все беды. Послушайте, дурни неграмотные, что умные люди-то говорят». И понес, как по писанному, чего какой мудрец про женский пол хуевого сказал. Всех помянул. И Платона греческого. И этого, который теорему главную придумал, Пифагора что ли. И Гоголя – не того, который Тараса Бульбу написал, а который немец... – Может, Гегеля? – поправил Ромка. – А пёс его знает, может и его, – согласился Семеныч. – Мол, в бабах разумения нету совсем, одна ебля да свара на уме. А, хули, оно и понятно: дурная баба и Платона заебет. Делать-то Феликсу совсем нехуй было, вот он книжки разные мудреные и читал, да в тетрадку себе херь разную заносил. А всего чаще вспоминал он святых угодников да монахов разных, какие в старину жили. И прописали, мол, те божьи люди, что баба – это сосуд зла. И что чертовщина разная в мире – вся от них. И потому, мол, женщин надо в сугубой строгости держать, а лучше бы их вообще всех ебнуть. – Как это «ебнуть»? – не понял я. – А так. Перепиздошить к едреней фене. Извести как клопов или там мышей. Чтоб в мире соблазна не было, и люди вместо того, чтоб ебаться, богу бы молились. Ну, я возразил ему, что совсем-то без баб нехорошо будет. Только Феликс слушать не хочет. И говорит мне, сукин сын, при мужиках: «Вот ты, Семеныч, сидишь тут с нами, бухаешь, а жена твоя в это время, может, два хуя в рот берет, да еще и свистит». Хотел я Феликсу промеж рогов въебать. А он вскочил, шустро так, отбежал в сторону и руками машет:«Чё ты, мол, Василий, я для примера только, пошутил». Шутник, бля... Ну, плюнул я и домой ушел. Иду по улице и мысли у меня в башке нехорошие шевелятся. А что если в самом деле Офелия Тимофеевна, царство ей небесное – того, на стороне поебывается? А потом рассудил маленько: я жену свою зазря не обижаю, в доме всё делаю чего надо, получку, опять же, не пропиваю всю подчистую... И случись, не дай бог, такая хуйня, совесть моя будет чистая... А так, конечно, гарантию никто не выдаст. Это уж как повезет. Потому как баба. Разумения нету ни хуя. Так-то Феликс вроде и неплохой мужик был. Рыбачили, бывало, вместе. На футбол ходили «Локомотив» смотреть. И не жадный. На ихний завод иногда материалы дефицитные завозили, так он спиздить давал... Василий Семеныч затянулся «Астрой». – Как-то часа в два ночи звонит у меня телефон. Бздынь– бздынь–бздынь... Ну, снимаю я трубку и слышу: «Семеныч? Это я, Феликс. Беда у меня. Спасай. Христом-богом умоляю». Ну, я глаза продрал кое-как. «Да чё случилось-то?» А он: «Потом объясню, ты только ко мне на завод сейчас приходи, с инструментом». Так я нихуя и не понял, но ящик свой слесарный взял и пошел. Минут за двадцать добрался. Дверь на проходной открыта. Захожу. И тут мне на встречу выбегает Феликс и лопочет чего-то. Глаза дикие совсем. И, главное, несет перед собой бачок эмалированный, для питьевой воды. «Ты че, мудильник, – говорю, – до белой горячки допился? Хули ты с кастрюлей как ебнутый бегаешь? Поставь бак на место и объясни по-человечески, чё у тебя стряслось». А тот только мычит чего-то и глазами в разные стороны вращает. И еще посудиной этой перед ебальником трусит. Ну, надоело мне. Взялся я за бак, рванул на себя и на пол хотел поставить. Только тут Феликс заорал как, блядь, маневровый тепловоз – у меня аж уши заложило. Присел и в бак этот вцепился. И тут замечаю я такое, что и в сказке сказать.нельзя. Да и ну их в пизду, такие сказки. Вижу я, паря, что Феликс к баку животом вроде как приклеился. Портки спереди спущены. Заглядываю в бак, а там, в том месте, где отверстие для крана с резиновой прокладкой по краям – залупа из стенки торчит, сине–черная уже, как баклажан. – Как...залупа? – прошептал Ромка. – Чья залупа? – Чья, чья... – передразнил Семеныч. – Гегеля залупа, бля... Феликс кран-то вынул и в дырку, в муфту резиновую, федора своего засунул.... И еще, паря, вижу я, что бак снаружи весь мелом разукрашен... Сзади – вроде как жопа. Спереди – рожа и титьки бабские. Хуево нарисовано, похабно – как на заборе. А с левого боку написано «Нина». Феликс ревет белугой и ебургу какую-то при этом несет: «Завхоз, сука, бачок заменил. Старый не понравился ему, подтекал, видите ли. Козел, бля! Пиздатый был бачок!»... Тут у меня перед глазами картинки разные мелькать стали. Как мужики воду пили... И что бачок и в правду тёк немного, надо было ведро снизу ставить.... Я вот вам, салабоны, скажу, а вы крепко запомните: любая емкость, или там сосуд, если его ебать в технологические отверстия, рано или поздно начинает течь. Это, бля, такой закон природы... Сначала я Феликса просто прибить хотел. Потом охолонул и говорю: «Где у тебя, скобяной ты ебака, тут телефон? Надо Шварика с Никодимычем на подмогу звать, и остальных тоже. Репку тянуть будем. А уж опосля...». Тут Феликс взмолился: «Не губи, Семеныч! Я ж знаю, ты не злой человек. Спаси меня. Чего хочешь забирай, только спаси. И никому не говори ничего. А то не жилец я на этом свете». Посмотрел я на Феликса – в слезах да соплях, в обнимку с железякой, разрисованной под Нинку, которую он как только не костерил – и стало у меня на душе... не знаю, как вам сказать... Хуево, в общем, стало... Завел я чудо это в угол, поставил так, чтоб бак с двух сторон в стенку уперся. Достал из ящика зубило подлиннее, прицелился и начал молотком ебашить. Грохот стоит аж ёб твою мать – как в кузне. Феликс визжит тихонько, но смирно стоит, понимает, мудень, что все его хозяйство напрочь оттяпать могу. Ну, короче, чтоб кота за яйца не тянуть, раздолбал я кастрюлю, и муфта резиновая из нее выпала, вместе с содержимым. Дал я Феликсу нож сапожный: «Дальше ты уж сам действуй. Ножик себе оставь. А всего лучше –отрежь федора к ебеням, все равно тебе без надобности». И пошел к выходу. Потом вернулся, поднял жбан расписной с развороченной пиздищей и говорю: «Нинке отнесу. На память о любимом муже». А Феликс скулит только и ножиком промеж ног туда сюда возит. А на улицу когда вышел, выбросил сосуд этот срамной под первый куст. Сейчас жалею – надо было Нинке отдать. Она бы его в красный угол поставила и показывала всем своим хахалям. Какая-никакая, а статУя. Каждой бабе, паря, нужна статуя. Хотя бы даже и мудаком сработанная. Сам мудак не нужен, а статуя нужна. Зачем нужна – сами не знают. Одно слово – бабы. Разумения у них нету. Тут этот хуильник бородатый, Платон, прав был... Семеныч раздавил сигарету в пепельнице. – И с тех самых пор, паря, у меня недоверие образовалось к бакам да бочкам. Мало ли чего... Ромка поперхнулся квасом. Прокашлявшись, он спросил: – Дяда Василий, а вы точно из ковшика водичку не пили? А то странно получается: все пили, а вы нет... Семеныч зашевелил усами и прогудел: – А иди–ка ты, Ромка, нахский язык учи. Он тебе в армейке ох, как пригодится. Любопытный, блядь... Сколько дней-то вам гулять осталось, салабоны? Восемь? И, подмигнув притихшим слушателям, Василий Семеныч затянул басом: «Шлааа с учений третья роооота...» ***** 24 июня 2010 г.
да уж. голь на выдумку хитра. забавно.
АААААААААААААААААААААААААА
Бабука, ахуительная россыпь получаецца про Семеныча единственное: "покроет как бык овцу" - это вроде из Жванецкого. чо, правда Семеныч так говаривал?
ФС, как бык овцу - это народная поговорка, я с детства ее слышал. А ВС - это "литературны" герой, фикшн, так сказать.
шпинделезавороченно-суппортоподпёрто. отменно.
Ставлю оценку: 39
Ставлю оценку: 41
Бабука, всё-таки, мне кажецца, это Жванецкий сам придумал - ссылка
ну в народ-то пошлО, это да
ФС: Может быть, хотя навряд ли. Ну,пусть будет "любому наху фору даст".
Бабука, да не, нормально. это я из зануцтва.
Отлично.
ах-хуительно!
Ставлю оценку: 43
Бабука.
напоминает известный баян про шарикоподшипник на хую (грешен, я тоже про это писал).
но байка изложена весело, зачотно.
Ставлю оценку: 41
Для меня имхо, авторское име гарантирует качественное чтиво. Весь писдец, конечно.
ааааааааааааа!!!!
ацкая абассака! давно так не ржал.
Ставлю оценку: 58
Мастерски.
И вот даже поверю, что было. Даже если Бабука выдумал. Потому что уж сотня примеров в жизни наберется: именно самое невероятное, что кажется нарочным и сочиненным, наверняка и происходило в реальности. Заковыристей и навороченней, чем сама жизнь, ни один сценарий не нахимичит.
хороший раскас, весёлый, безжалосный
в рамках культурного обмена, ггг, прилагается Феликсовый альбом ссылка очень ржачное чтиво
Охуенский рассказ. Мне ВС деда Щукаря почему-то напомнил со своими байками.
Ставлю оценку: 44
Сериал про Василия Семеныча заебывает маленько. Написано, правда, очень добротно.
Но я, собственно пишу здесь, прочитав ваш коммент к импорту от Александра Купера. Я внимательно проанализировал свои мысли и сопереживания с персонажами вашего рассказа и "Зэк".Понятно, что темы совершенно разные.И много чего разного.Но вы сильно ошибаетесь, обвиняя А.Купера в давлении на читателя в принятии решений. Ошибаетесь сильно. Если вы думаете, что по прочтении "Сосуда зла" читатель охуенно задумается о тяжелой мужской доле Феликса и блядстве Нины,- Бог с вами.Картина маслом :Член в бидоне с нарисованой жопой, милейший. Я утрирую маленько. Но припоминается член в конской жопе и веселый ипподром. А вы, возмущенно писали мне о переживании героя о брате (прошу прощения, если родственные связи призабыл).Да, при чтении отмечается читателем это страдание. Но, как автор, вы же понимаете, что засадка коню - это ярко, образно и весело навзрыд.А в бидон, с нарисованой жопой любимой, -это же нескончаемые кульминации, как у Петра Ильича.Может вы таки чего-то не доносите, пытаясь не давить на читателя,оставляя ему простор для размышления.Вполне возможно. Но имейте ввиду, что "хуями в дырках" вы делаете яркие кляксы,закрывая и шифруя истину.Нострадамус вы мой.
очень хорошо - бодрая чернушка, и как всегда, с хорошим концом
конец тровмирован.
нино-кокетко(литературно)
aleks, u r a pompous fool. Seriously, totally, hopelessly stupid. How very sad.
|
Щас на ресурсе:
515 (1 пользователей, 514 гостей) :
|
Copyright © 2009-2024, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |