Линор Горалик, Сергей Кузнецов. «НЕТ». Роман. М., «ЭКСМО», 2005

Не новинка: написано в 2002 – 2003 годах, издано в 2005-м. Однако давно не испытывал такого сильного впечатления от прочитанного, вот и решил поделиться.
Между прочим, не удивляюсь, что от последней точки в рукописи до издания книги прошло целых два года – и не сегодня, когда кризис и всё такое, а во вполне благополучные времена.
Я люблю фантастику и, вроде бы, неплохо ее знаю. Мне нравится, когда фантасты строят миры. Но не смогу назвать мира, более чуждого мне, чем мир, изображенный в этом романе. Даже мир «1984» Оруэлла – и тот ближе.
А ведь мир Горалик-Кузнецова, по замыслу авторов, произрастает из мира нашего, сегодняшнего. И нечем возразить – может произрастать.
2060 год. Моим внукам будет примерно столько же, сколько мне сейчас. И у них будут свои внуки…

Итак, 2060. Главной доминантой мира является порнография. Все остальные искусства прекратили существование. Сама порнография делится на две части: легальная (так называемая ваниль) и нелегальная (ее именуют чилли).
Ваниль строжайше подчиняется законам политкорректности. Регламентировано всё: например, продолжительность минета в фильме должна в точности равняться продолжительности куннилингуса. Поза «мужчина сверху» должна уравновешиваться позой «женщина сверху». Если оргия с участием представителей разных рас – то извольте показать все пять рас, и никак иначе. Ну и тому подобное.
Но потребитель жаждет перчика, и индустрия ванили дополняется индустрией чилли, вроде бы нелегальной, но фактически допускаемой. Здесь можно всё. Ну, почти всё. Кое-чего всё же нельзя. Нельзя снимать РЕАЛЬНЫЕ сцены насилия, педофилии и других щекочущих воображение вещей.
В мире Горалик-Кузнецова достигнут невероятный прогресс в области биотехнологий. И порнофильм – это не просто фильм. Его называют «сетом», а состоит сет из двух частей: вижуал и бион. Вижуал – это смотреть, как мы смотрим сегодня. А бион – это такая штучка, которую надевают на руку (называется «накатать»), включают – и воспринимают физические ощущения актеров. Желание, возбуждение, оргазм; страх, боль, счастье; опьянение (эпоха наркотиков позади, всё передается бионами, которые записаны немногочисленными людьми, "жрущими химию внутрь").
А еще биотехнологии позволяют человеку за доступные деньги трансформировать свое тело. И среди обычных людей живут, работают, любят, ненавидят так называемые морфы: взрослая женщина принимает облик двенадцатилетней девочки (педоморфы); человек становится - внешне - огромным кротом, или бобром, или, скажем, вомбатом (зооморфы); популярно морфирование во всяких эльфов-орков-троллей и т.д. и т.п.
Порно (чилли) с этими морфами тоже страшно популярно.
Мир Горалик-Кузнецова – странный и сложный. Господствующая в нем религия – ислам, а главный международный язык – китайский, причем некоторые из героев романа считают, что не за горами эра хинди.
Терроризма почти нет: он остался только в Израиле, но террористы там – ортодоксальные иудеи. А само государство Израиль – единственная страна, в которой чилли легализовано, единственная страна, в которой допускается всё, что как бы запрещено – а на самом деле активно и упоённо потребляется – во всём остальном мире. И место нынешнего нашего с вами "Оскара" или Канн там занимает Иерусалимский фестиваль, призы которого называются Golden Pepper.
И есть полиция, которая изо всех сил пытается найти студии чилли, на которых ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ебут (перед камерами) несовершеннолетних детей, а не педоморфов; на которых садомазо происходит (перед камерами) ПО-НАСТОЯЩЕМУ, а не в представлениях, разыгрываемых склонными к S&M актерами; на которых ДЕЙСТВИТЕЛЬНО калечат и убивают (перед камерами).
И эта полиция сама оказывается замешанной…
И есть перешедшая на совершенно нелегальное положение (неполиткорректно же!) художественная гимнастика, и подпольные соревнования маленьких девочек вызывают огромный ажиотаж, на участниц ставят (и, соответственно, выигрывают или проигрывают) большие деньги.
И есть подлинное искусство, и подлинная любовь, и подлинная дружба, и предательство, и ненависть, и ложь, и гибель.
И есть конец эпохи господства порнографии. Конец Золотого Века, а впереди – что-то другое.

Читать роман нелегко. Он великолепно написан, но – тяжко, тяжко. И потому – по чуть-чуть.
В романе масса сюжетных линий, всё ждешь, когда же они наконец пересекутся, а они только соприкасаются, и потом снова расходятся – а картина создается цельная. Всё связано со всем.
Потрясающий язык, завораживающий ритм, свободная лексика (мат, между прочим, невозбранно, но именно там, где он нужен, без злоупотребления).
Я сказал бы - это подлинная КК.

И еще раз: чуждый, чуждый мир. Не хотел бы, чтобы мои внуки и внуки моих внуков жили в таком. И говорю себе: такого мира не будет, хотя бы потому, что еще не случалось, чтобы прогнозы фантастов хоть мало-мальски значимо сбылись.

Но точит мысль: почему бы нет?