Лежала дева на шезлонге,
пила из трубочки перье.
В накидке легкой из Гонконга
иль сычуаньских кутюрье.

А рядом женщина за сорок
и килограммов много за,
томилась с явственным укором
и щуря хитростно глаза.

Чуть дальше дед на полотенце,
пятном белёсым на камнях,
застыл ничком, как будто немца,
в окопе ждёт с ружьем в руках.

Вложив всю грацию в походку
по пляжу бабушка плыла
и надрывая хрипло глотку,
торговлю яствами вела.

Поодаль женщина с авоськой
чурчхелой запасалась впрок.
Кричал ребёнок с грязной моськой
бананом перепачкав рот.

Скользило по небу светило,
качались чайки на воде.
Людей на пляже много было
в такой прекрасный, летний день.

Читатель ждёт в конце надрыва,
а, может быть, катарсис ждёт.
Но пусть пейзаж замрёт красиво
и жизнь прочувствует народ.